— Так эта комната…
— Памятник моего позора. Здесь представлены все причины моего ухода из флота Конгломерата.
Последняя полка была новой. На ней в прозрачном стеклянном кубе блестела крошечная серебряная искорка.
— А это что?
— Мне не хотелось бы говорить.
— Но…
— Мне кажется, ты еще не готов.
У Престона покраснели щеки.
— К чему не готов? Я не ребенок!
— Тем не менее я полагаю, с твоей стороны было бы неразумно настаивать на объяснении.
У парня покраснело все лицо — от стыда и негодования. Он обернулся ко мне в поисках поддержки, но я только плечами пожала:
— Тебе решать.
«Злая Собака» мрачно взглянула на меня со стены.
— Ты бы лучше посоветовалась, прежде чем вести его сюда, — сказала она.
Я второй раз пожала плечами:
— Рано или поздно это должно было случиться.
— Позже было бы предпочтительней.
— Нет, я думаю, ему нужно с этим встретиться.
Престон слушал с плохо скрываемым нетерпением.
— С чем встретиться? — спросил он. — Что вы от меня утаиваете?
«Злая Собака» на экране закатила прекрасные глаза.
— Да ради бога! — проговорила она. — Престон, это чешуйка серебряной краски с обшивки «ятагана» твоего отца. Она отлетела от корпуса, когда мы бурили в нем дыру, чтобы убить его одиночным снарядом в голову.
Все замерло. Престон заморгал. Беззвучно открыл и закрыл рот. Пальцы его повисших рук сжались в кулаки. Он хотел что-то сказать, но слова застряли в горле.
У меня самой частил пульс.
— Мы не первый месяц молчим об этом, — выдавила из себя я.
Ответом мне был лишь полный ужаса взгляд. Я протянула руку к плечу мальчишки, но он отшатнулся.
— Престон…
Он развернулся и с шумом скатился по металлическим ступеням трапа, а когда скрылся, «Злая Собака» издала вздох и произнесла:
— Думаю, теперь мы квиты.
Пришла моя очередь удивиться.
— Чем он заслужил такое обращение?
— А ты забыла? — Она вздернула подбородок. — На станции Камроз, впервые явившись на корабль, он назвал меня древностью.
— С тех пор год прошел! — схватилась я за голову.
— Все равно напрасно он это сказал.
Я взвесила на ладонях стеклянный куб.
— Знаешь, иногда ты бываешь настоящей стервой.
«Злая Собака» не смутилась.
— Он первый начал, — надувшись, заявила она.
Я подняла куб с серебряной искоркой выше.
— Могла бы сообщить ему помягче. Я собиралась поговорить с ним о том, что случилось, удостовериться, что он с этим справился. Так нет, тебе надо было ткнуть его носом.
Корабельная аватара подняла брови:
— Ты хочешь сказать, я виновата?
— Могла бы не переть напролом.
— Я — военный корабль, капитан. «Переть напролом» — моя работа. — Она изобразила обиженную мину. — А теперь не вернешь ли мой куб на место?
— О, именно на место и верну, не сомневайся.
— Как это понимать?
— А так, что я выброшу его из шлюза. Престону сейчас совсем ни к чему мысль, что эта штука на борту.
Я шагнула к трапу. За моей спиной «Злая Собака» окликнула:
— Подожди!
— И не желаю больше об этом говорить.
— Я тоже. — Ее тон изменился, стал деловитым. — Я приняла сигнал с Камроз.
У меня замерло сердце. За две недели я привыкла к самостоятельности и свободе вести корабль, куда мне вздумается. Вызов из дома мог означать только, что этой свободе конец и меня возвращают на службу.