Лето 1924 г[ода] мы с моей женой, художницей Щекатихиной, проводим в Палестине и Сирии: Иерусалим, Мертвое море, Галилея и Дамаск. Продолжение восточной сказки.

Делая самый краткий очерк моей худож[ественной] жизни, я упускаю все детали. К сожалению, из восточных этюдов на руках у меня осталось очень мало.

Покупатели наивно думают, что они доставляют нам удовольствие, оставляя нам вместо наших подчас любимых детищ грязные кредитные билеты. Но. . . без этих билетов не проживешь!

С 1925 г[ода] начинается период парижский, который показал мне много интересного и расширил мой диапазон.

В Париже, в этой мировой столице искусства, мне приходилось много работать для французских] книгоиздательств, причем приходилось делать и русские вещи, но, конечно, главным образом — на чисто французские темы.

С 1929 по 1931 г[од] были сезоны русских опер в Theatre des Champs Elysees^>{11} на средства Massenet, племянника] знаменитого] французского] композитора.

Началось с оп[еры] "Царь Салтан", кот[орую] я сделал в сотрудничестве] с моей женой х[удожницей] Щекатихиной-Потоцкой (она сделала половину костюмов), а потом я делал "Князя Игоря", "Царскую невесту" и "Бориса Годунова". В этом оперном деле из других русск[их] художников участвовали К. А. Коровин и А. Н. Бенуа. Пел Шаляпин, он же режиссировал "Бориса". Для Чехословакии я сделал "Град Китеж" и опять-таки "Царя Салтана" с таким же участием худ[ожницы] Щекатихиной. Кроме того, по предложению Фокина я сделал для Буэнос-Айреса балет Иг[оря] Стравинского "Жар-Птица".

В Париже участвовал на выставках Salon de Tuilieries, а также и в других странах. В 1927 г[оду] была моя личная выставка в Праге. Много вещей было приобретено в Музей и в другие учреждения.

Несмотря на громадный интерес жизни в Париже, в мировом центре искусства, мне больше всего не хватало моей страны, хотя, для своих текущих работ, я был не хуже, если не лучше, снабжен книжным документальным материалом, чем прежде в бывш[ем] Петербурге. Зимою 1934—35 г[ода] я был самым обворожительным образом принят нашим полпредом В. П. Потемкиным, а в самом начале осени 1935 г[ода] последовало из Москвы разрешение нам вернуться на Родину.

Зиму 1935—1936 г[ода] пришлось еще провести в Париже, т. к. надо было закончить парижские заказные работы и, вообще, собраться в дорогу. В этот последний заграничный период я сделал красками (темпера), по заказу В. П. Потемкина, большое декоративное панно для Полпредства на тему пахарь-богатырь Микула Селянинович.

В сентябре 1936 г[ода] мы погрузились в Антверпене на советский пароход "Ладога" и великолепно, со всеми удобствами и на государственный] счет прибыли 16 сент[ября] в Ленинград.

Я на второй же день нашего пребывания в моем родном городе был приглашен профессором в Академию Художеств, где я, с большим удовлетворением, работаю и по сей час на Графич[еском] отделении].

Мы были поражены ростом нашей страны, ее строительством и поголовной учебой.

Сразу же для меня начались книжные работы. В окт[ябре] того же 1936 г[ода] я получил предложение от Театра им. Кирова сделать эскизы декораций и костюмов к оп[ере] "Царь Салтан" Римс[кого]-Корс[акова]. Как и в Париже и Праге, половину костюмов делала Щекатихина. Успех, по утверждению и самого театра, и публики, был очень большой и шумный. От театра, по предписанию из Москвы, и я, и худ[ожница] Щекатихина получили официальную благодарность.