Шли без задержек, лишь в одном месте командир жестом приказал остановиться. Пришлось переждать несколько минут, пока по грунтовке проследовала пара грузовиков в сопровождении мотоциклистов.

В квадрат прибыли к одиннадцати часам и с ходу принялись его прочесывать. Вскоре наткнулись на небольшую полянку, изучая которую Александр понял, что штаб дивизии размещался именно здесь: вытоптанная трава, светлые прямоугольники сопревшей от палаток зелени, брошенные деревянные ящики из-под продуктов и боеприпасов, мусор, окурки, следы от автомобильных и мотоциклетных покрышек. Ни о каком минировании местности речи быть не могло, так как снимались и уходили немцы очень быстро.

– Опоздали, – сокрушенно покачал головой Васильков.

– Не наша вина, командир, – попытался успокоить его старшина Петренко. – Припозднилось начальство. Надобно было на сутки раньше почесаться…

Все это Александр преотлично понимал. Но понимал он и то, что сведения все равно нужны. От них в том числе зависели успех будущего наступления и количество потерь.

Группа прочесала полянку и прилегающую к ней местность. Не нашли ничего, кроме… еще не остывшего трупа немецкого капитана. Тот лежал в обнимку с несгораемым ящиком с маркировкой на металлической крышке «ИОН» (ИОН – (Инсургенция Ост Норд – повстанчество в странах Востока и Севера) – наиболее засекреченный отдел в структуре Абвера). Крышка была откинута в сторону, внутри ветерок гонял клочки пепла – остатки сожженных документов.

Капитан был убит ударом ножа в шею. Оружия при нем не было. Александр обыскал труп и выгреб из карманов мундира личные документы, зажигалку, расческу, платок и несколько писем из Германии. Спрятав находки в вещмешок, Васильков собирался было отдать приказ двигаться дальше в поисках исчезнувшего штаба, но тут к нему подошел глазастый старшина:

– Погляди-ка, что лежало под кустом, – и протянул блестевшую в лучах солнца находку.

– Знатная спичечница, – осмотрел командир бронзовую вещицу.

– Необычная, с узорами и вензелями. Видать, мастеровой человек сработал.

На верхней пластине прямоугольного предмета в витиеватые узоры, состоящие из ветвей и листьев, была вплетена красивая буква «М».

– Где, ты говоришь, ее нашел?

– Да вон, под тем кусточком.

Васильков с Петренко еще раз осмотрели примятую траву под кустами, но больше ничего не обнаружили. Прибавив спичечницу к изъятым вещам убитого немецкого офицера, Александр приказал группе сниматься и идти дальше на запад…

Москва; июль 1945 года

– Знаешь, Саня… при всем уважении к тебе и к нашей дивизионной разведке историю эту никаким боком к расследованию не пришьешь, – с сожалением констатировал Старцев. – Мало ли таких вещиц ходило по рукам? Тысячи! Десятки тысяч! Пройди по «блошке» – у кустарей много точно таких же встретишь. Спичечницы, зажигалки, зеркала, шкатулки, портсигары…

– Не скажи, Иван Харитонович, – подал голос Бойко. – Простеньких вещиц из жести или латуни – хоть отбавляй. А бронзовых, да еще с такой гравировкой – немного. Я, к примеру, и вовсе не встречал.

– Как не встречал? Ты на Преображенском рынке разве бывал?