– Стой! Стой, кому я говорю!

Народ послушно застыл, и к нему подъехал командир.

Пётр не спешился, а стёк с лошади, как тесто, и побрёл по полю, прикидывая, сможет ли сюда сесть самолёт. Сделав несколько шагов, он послюнявил палец и поднял его над головой, определяя направление ветра. Всё подходило: и направление ветра, и длина площадки, и её наклон.

– А я что говорил, – радостно пробурчал Якимов и поковылял к командиру поискового отряда, который отпустил своего коня пощипать травку. Метров за пять до командирского скакуна нога Якимова попала в длинную борозду. От неожиданности штурман свалился на поле и со стоном схватился за голову. Когда боль утихла, он, ползая на четвереньках, осмотрел и прощупал руками рытвину. И, подняв улыбающееся лицо, всем сообщил:

– Место хорошее…

– Да ты что! – удивился командир. – Вон сколько камней! Самолёт перевернётся!

– Камни убрать – это легко, а вот что с бороздой делать? Не понимаю, как это исправить?

– Если дело только в этом, то не переживай, товарищ, сейчас заровняем. Смотри, – указал югослав на своих бойцов, – какие орлы, они в одном месте гору быстро сроют, а в другом насыплют!

– Тогда – чем быстрее, тем лучше. До захода солнца у нас часов пять. Времени в обрез!

– Так, орлы, начали камни таскать! Куда и какие, вам сейчас русский объяснит, – зычно заорал своему отряду командир.

«Орлы» спешились и подошли к Якимову.

Переводчиков нигде не было. «И вот так всегда. Когда не нужно, шастают, а как только понадобились – растворились, как мёд в кипятке. Обойдёмся без них. Наш авиационный интернациональный англичане поймут сразу», – думал сердитый Александр Сергеевич, торопясь к начальнику авиабазы.

Стряхивая воду с плаща и фуражки, Шорников зашёл в зал управления полётами и отправился в кабинет начальника авиабазы. К его радости, там сидел капитан Престон, так что переводчик теперь был не нужен. У окна за столом над бумагами корпел полковник Янг. Шорников и Престон тихо шушукались в дальнем углу кабинета.

– Салют, комрадз! Ну и погода. Небо стало как решето. Мне послезавтра лететь, а прогноз неутешительный.

– Это же не высокогорье! Крепитесь. Завтра распогодится. Может быть.

– И маленькие горы иногда доставляют большие неприятности. Вот осмотреться бы. Кто-нибудь из ваших сегодня летал?

– В такую погоду летают либо сумасшедшие, либо…

– Либо русские, – хохотнул Шорников. – На разведку бы слетать. Слушайте, Престон, помогите убедить своё начальство.

– Сомневаюсь, – сказал Престон, – но попробую.

Капитан нехотя поднялся и отошёл к столу руководителя полётов, о чем-то пошептал с полковником. Потом знаком поманил Шорникова. Приблизившись к англичанам, выслушал длинную тираду от полковника.

– Полковник считает, что это самоубийство, – перевёл доводы своего командира Престон.

– Самоубийство будет, если я приказ начальства не выполню! А если я тихо, мирно сегодня слетаю в район посадки, осмотрю с воздуха местность, тогда никакого самоубийства не будет. И все будет гуд, я бы даже сказал, вери гуд! Немцы тоже не боги, поди, в такую погоду носа с аэродрома не кажут. Я ничем не рискую.