Нисса подошла к отрезанной голове и осторожно приподняла ее за волосы так, чтобы увидеть лицо. Ничего человеческого в этом лице не осталось. Теперь оно было покрыто ровным белым волосом, в котором прятался безгубый рот и узкие щелки глаз.

– Он сказал, что ваше Сияющее Око приказало убить Меня. Он солгал? – Великий Уррий тоже разглядывал мертвого Песчаника, и широкие пластины на его лбу находили друг на друга – знак тревожного размышления.

– Я не знаю. – Нисса отпустила голову Песчаника и оглядела зал мертвецов, в этот раз почти без содрогания.

– Я сам спрошу у Сияющего Ока, – решил Великий Уррий и добавил прежде, чем Нисса успела осознать всю сложность грядущей задачи: – Но до того я хочу поговорить с Великой Матерью. Как это можно сделать?

Пол под ними содрогнулся особенно сильно, а потом начал мелко трястись.

– Айо волнуется, – негромко сказал демон. – Скоро обмен.

– Успокой ее, – велела Вассара.

Демон кивнул, подошел к одной из стен, прижал к ней руки и начал медленно, с видимым усилием вдавливать их внутрь стены, будто в густое желе. Вот они погрузились по локоть, по плечи, а вот и все тело демона оказалось внутри. Потом стена хлюпнула и разгладилась.

Тряска прекратилась.

– Аш хорошо ладит с Айо, – сказала Вассара, отворачиваясь от места, где исчез демон. – Матушка им очень довольна.

– А вот мной она довольна не очень. – Арон с покаянным видом развел руками.

– Не могу сказать, что вы оправдали все ее ожидания, но, – эльфийка улыбнулась, – вы нравитесь Матушке. Это нечасто бывает. Увидимся, господин маг, если вы, конечно, выживете…

Последние слова Вассары еще звучали у Арона в ушах, когда воздух вокруг словно вспыхнул. Арон инстинктивно зажмурился, но даже сквозь веки продолжал видеть этот нереальный свет. Потом свечение уменьшилось до терпимого, и он осмелился открыть глаза.

Айо с ее пузырящимися стенами больше не было. Вместо того Арон оказался стоящим посреди просторного круглого зала, залитого ярким солнечным светом, проникающим сквозь цветные витражи широких окон. Каждый из витражей изображал одного из знаменитых аватаров Солнечного, совершающего очередной подвиг во имя спасения человечества. И где-то, пока невидимый, пел хор.

Когда-то давно, в той жизни, что сейчас казалась туманной сказкой, Арон ходил в храмы Солнечного. Даже, кажется, молился там. Не потому, что ощущал в том внутреннюю потребность, но в основном ради Тери… А еще так делали все его друзья. Так было принято. Принято было приносить жрецам дары и просить прощения за совершенные грехи, даже если на самом деле поступки свои человек грехами не считал и в них не раскаивался. Просто принято.

Арону, впрочем, нравились храмы Солнечного – наполненные светом всегда, даже в самую пасмурную погоду, нравились яркие одеяния жрецов и протяжные гимны, особенно вот этот, который он слышал сейчас. Разобрать слова казалось невозможно, но мелодия была знакома. Один из гимнов, посвященных благочестивому Каиру, пятому аватару Солнца? Да, точно. Гимн о его возвращении домой.

Домой…

Сколько раз Арону приходилось терять свой дом и начинать все заново, в чужом месте среди чужих людей? Первый раз – когда его семью изгнали из клана. Второй – когда потерял мать, а их новый дом сгорел – жители того города слишком боялись Синей Чумы. Потом – их с Тери дом, тоже сгоревший, как и их тихое семейное счастье. И даже здесь, в новом мире, в теле Темного мага, он лишился и своего дома, и Дара, и заново обретенного сына…