Иволга пристально смотрела на Эмили, её глазки сверкали как чёрные самоцветы.

– Все хорошо, – попыталась шепнуть ей Эмили, но голос куда-то пропал. – Я не дам тебя в обиду, – выдохнула она и сама поняла, что сказала глупость. Как она защитит Иволгу, если не может даже пошевелиться?! Чары Анстис были слишком сильны. Эмили испугалась, что они с Иволгой задохнутся в этом давящем коконе. Неужели Анстис хочет её задушить?! Неужели она убьёт их обеих, раз уж Эмили ей не достанется?!

Иволга закрыла глаза. Эмили чувствовала, как шевелятся её пальчики, выпрядая из воздуха невесомые прозрачные нити, которые пронзали толщу невидимых чар, тянулись к магии Пепла и Евы и вплетали в неё что-то по-детски невинное, очень искреннее, очень сильное и совсем-совсем новое, небывалое прежде. Своё собственное волшебство.

Теперь сверкающие золотые нити пронизывали все слои удушающей магии, прожигая её насквозь. Эмили почувствовала, как тяжесть в груди исчезает, и сделала жадный, глубокий вдох. Одной рукой прижимая к себе Иволгу, она взмахнула свободной рукой, отталкивая от себя слабеющие чары Анстис – так яростно, что пошатнулась и чуть не упала. Раздался треск, похожий на звук рвущейся ткани, а потом – тихий шелест, как шум дождя или шорох опавших листьев. Эмили открыла глаза и осторожно расправила плечи.

Чары Анстис исчезли: осыпались на пол сотнями тоненьких бледных нитей, почти прозрачных, с розоватым отливом. Эмили потрогала их носком туфли и испуганно отскочила, когда они принялись извиваться и корчиться. Она не думала, что они живые.

– Это ты разрушила чары? – спросила Эмили у сестрёнки.

Ева схватила Эмили в охапку, отвела подальше от леди Анстис и усадила в деревянное кресло. Ворчун встал перед креслом, заслонив собой Эмили с Иволгой на руках. Огромный пёс непрестанно рычал на одной долгой ноте, в которой явственно слышалась сила и ярость. Эмили была уверена, что этот рык ранит любого, кто осмелится подойти близко.

Пепел с Евой встали плечом к плечу и двинулись на Анстис. Её компаньонки сбились в тесную кучку у неё за спиной, и одна уже пятилась к выходу. Эмили чувствовала, что сейчас они все разбегутся. Пепел с Евой и вправду выглядели устрашающе: грозные, величавые и рассерженные не на шутку. Пепел принял свой истинный волшебный облик: он сделался выше ростом, глаза налились чернотой и стали огромными, на пол-лица, нечеловечески длинные пальцы на руке, вытянутой вперёд и направленной на приспешниц Анстис, дрожали от еле сдерживаемой ярости.

Мантия Евы развевалась словно на ветру и казалась живой. Крошечные зверюшки носились по бархатным складкам, фыркали, щёлкали зубами и скалились на Анстис. Крохотный волк зарылся в рыжие волосы Евы, а потом высунулся наружу и грозно зарычал на врага.

Когда стороны почти сошлись, Эмили отвернулась, уткнулась лицом в одеяльце Иволги, крепко зажмурилась и изо всех сил пожелала: «Пусть с ними всё будет хорошо, пусть всё будет хорошо, и мы вернёмся домой». Она не услышала, а скорее ощутила, что рык Ворчуна становится громче. Пёс беспокойно переминался с лапы на лапу и рвался в бой. Но хозяйка велела ему охранять детей, и он не мог бросить свой пост.