Ближе к вечеру, выйдя ненадолго к берегу, господин Танимото, от энергии и инициативы которого зависело теперь столько людей, услышал, как раненые просят еды. Он посоветовался с отцом Кляйнзорге, и они решили вернуться в город, чтобы раздобыть немного риса в бомбоубежищах соседской ассоциации господина Танимото и иезуитской миссии. Отец Цесьлик и еще несколько человек пошли с ними. Поначалу, пробираясь между рядами разрушенных зданий, они никак не могли понять, где находятся; оживленный город с населением в 245 тысяч человек за одно утро превратился в обгоревшие руины с неясными очертаниями — и эта перемена была столь же разительной, сколь и внезапной. Асфальт на улицах был еще таким мягким и горячим от огня, что идти по нему было очень неудобно. По пути они встретили всего одного человека, женщину, которая сказала им, когда они проходили мимо: «Мой муж лежит в этом пепле». Когда они добрались до территории миссии, где господин Танимото покинул соратников, отец Кляйнзорге с ужасом увидел, что главный дом разрушен. В огороде по дороге к бомбоубежищу он заметил тыкву, которая испеклась прямо на грядке. Они с отцом Цесьликом попробовали ее, она оказалась вкусной. Удивляясь тому, как сильно проголодались, они довольно плотно поели. Потом вытащили из бомбоубежища несколько мешков риса, прихватили несколько тыкв, накопали картошки, которая тоже хорошо пропеклась в земле, и отправились обратно. Господин Танимото присоединился к ним по дороге. Один из членов их группы прихватил с собой кухонную утварь. В парке господин Танимото собрал несколько легкораненых женщин из своего района и поручил им готовку. Отец Кляйнзорге предложил семье Накамура тыкву, они попробовали ее, но их снова стало тошнить. Риса же хватило, чтобы накормить почти сотню человек.

Незадолго до наступления темноты господин Танимото встретил двадцатилетнюю девушку, госпожу Камаи, которая жила в соседнем доме. Она сидела на земле и держала в руках тело маленькой дочери. Ребенок, очевидно, умер еще утром. Увидев господина Танимото, госпожа Камаи вскочила и сказала ему: «Прошу вас, попробуйте найти моего мужа».

Господин Танимото знал, что ее мужа буквально накануне призвали в армию; вчера днем он вместе с женой пытался развлечь госпожу Камаи, чтобы она немного отвлеклась. Камаи прибыл в расположение штаба армии Тюгоку — рядом со старым замком в центре города, — где дислоцировалось около четырех тысяч бойцов. В течение дня господин Танимото видел очень много искалеченных солдат, и он предположил, что казармы сильно пострадали от удара по Хиросиме — чем бы ни был этот удар. Он знал, у него нет ни малейшего шанса найти мужа госпожи Камаи, даже если он отправится на поиски, но он хотел подбодрить ее.

— Я попробую, — сказал он.

— Вы должны его найти, — сказала она. — Он так любил нашего ребенка. Я хочу, чтобы он увидел ее в последний раз.

Ранним вечером того дня, когда взорвалась бомба, японский военный катер медленно двигался вверх и вниз по семи каналам реки Ота. Чтобы сделать объявление, он останавливался везде, где возможно: напротив песчаных отмелей, где лежали сотни раненых, у мостов, на которых толпились люди, и, наконец, уже в сумерках, напротив парка Асано. На катере стоял молодой офицер и кричал в мегафон: «Потерпите! Скоро прибудет госпитальное судно и позаботится о вас!» Вид корабля на фоне хаоса, царящего за рекой, спокойный молодой человек в опрятной униформе и обещание медицинской помощи — первое за двенадцать страшных часов упоминание о том, что помощь идет, — очень обрадовали людей в парке. Госпожа Накамура стала готовить семью ко сну, заверив, что скоро придет доктор и остановит рвоту. Господин Танимото продолжил переправлять раненых через реку. Отец Кляйнзорге лег, прочел про себя «Отче наш» и «Аве Мария» и тут же задремал; но не успел он заснуть, как госпожа Мурата, богобоязненная экономка, работавшая при миссии, встряхнула его: «Отец Кляйнзорге! Вы же повторили вечернюю молитву?» «Конечно», — ответил он сердито и попытался заснуть снова, но уже не смог. Очевидно, именно этого и добивалась госпожа Мурата. Она завела разговор с уставшим священником. Ее интересовало, когда один из послушников, к которому Кляйнзорге отправил посланника в середине дня, прибудет, чтобы эвакуировать отца-настоятеля Ласалля и отца Шиффера.