Оно приближалось шаг за шагом, а я лихорадочно искал хоть какое-нибудь средство самозащиты. Я наткнулся на ящик и открыл его. Столовые приборы, кухонные принадлежность, свечи, зажигалка… прочий непригодный хлам. Механически я схватил зажигалку и попытался ею воспользоваться.

Тень чудовища уже нависла надо мной. Снова это жуткое зловоние. Острый коготь уже был совсем рядом с моим горлом. Наконец, мне удалось зажечь огонь, и в каких-то двадцати сантиметрах я увидел этого монстра.

Я закрыл глаза и задержал дыханье, уверенный, что только что увидел облик своей смерти. Оставалось только ждать. Целую вечность. Когда я вновь открыл глаза, его уже не было. В коридоре были слышны шаги и приглушенный вой, в котором были боль и ярость. Я последовал за ним в свою комнату и выглянул из-за косяка двери. Чудовище рылось в моей сумке. Оно схватило альбом с фотографиями, обернулось и посмотрело на меня.

Призрачный свет ночи на мгновение представил моему взору это создание. Я хотел что-то сказать, но оно тут же исчезло в оконном проеме.

Я подбежал к подоконнику, ожидая увидеть на земле распростертое тело. Силуэт с невероятной скоростью заскользил по водосточной трубе. Черная шевелюра развевалась на ветру. Чудовище перепрыгнуло на крышу восточного крыла, ловко лавировало между башнями и фигурными водостоками. Парализованный, я беспомощно наблюдал, как это мерзкое создание перемещается по крышам, выделывая на ходу не мыслимые пируэты, словно пантера в джунглях. Я заметил, что рама окна запачкана кровью. Цепочка следов вела к окну из коридора, и я не сразу понял, что кровь была не моя. Я ранил ножом человека.

Я прислонился к стене. Колени подогнулись, и я, обессиленный, соскользнул по стене вниз.

Не знаю, сколько времени я провел в этой позе. Когда я смог подняться на ноги, то решил пойти в единственное место, где чувствовал себя защищенным.

Я подошел к дому Марины и стал на ощупь пробираться по саду. Обогнув дом, я направился к кухонной двери. Из-за занавесок струился теплый свет, и я почувствовал облегчение. Дверь была открыта. Я постучался костяшками пальцев и вошел. Несмотря на столь поздний час, Марина сидела за кухонным столом и при свете свечей писала в своей тетради, а Кафка лежал у нее на коленях.

Когда она меня увидела, ручка выпала из ее пальцев.

— Боже мой, Оскар! Что… — воскликнула она, глядя на мою изорванную, грязную одежду и ощупывая порезы на лице. — Что с тобой приключилось?

После пары чашек горячего чая я смог рассказать Марине, что произошло, точнее то, что я помнил, а в своем рассудке я уже начинал сомневаться. Она слушала, взяв мою руку в свои ладони, пытаясь меня успокоить. Вероятно, я выглядел еще более жалко, чем мне казалось.

— Можно мне остаться тут на ночь? Я не знаю, куда идти. А в интернат возвращаться не хочу.

— Я бы тебе и не позволила. Оставайся с нами сколько захочешь.

— Спасибо.

Я прочитал в ее взгляде тревогу, которая снедала и меня самого. После того, что со мной произошло, ее дом был не более безопасным местом, чем интернат. За нами следили. И они всегда знали, где мы находились.