— Попробуйте, Оскар, — сказал Герман. — Это «Мерседес-Бенц» в мире круассанов. А то, что внутри, — не джем, а произведение искусства.

Я с жадностью потерпевшего кораблекрушение поглощал предложенное блюдо. Герман рассеянно просматривал газету. Он пребывал в хорошем расположение духа и, хотя уже закончил завтракать, не вставал из-за стола, пока я не съел все до последней крошки. Потом он посмотрел на часы.

— Папа, ты опоздаешь к священнику, — напомнила ему Марина.

Герман с некоторой досадой кивнул.

— Не понимаю, зачем мне напрягаться… — сказал он. — Этот плут расставляет больше западней, чем иной егерь.

— Это у него профессиональное, — сказала Марина. — Уверена, он у тебя попросит прощения.

Я непонимающе посмотрел на них, не имея ни малейшего представления, о чем они говорили.

— Мы о шахматах, — пояснила Марина. — Герман и местный священник уже много лет сражаются на шахматной доске.

— Никогда не играйте в шахматы с иезуитами, Оскар. Ладно, мне пора, с вашего разрешения… — сказал Герман, поднимаясь.

— Нам будет вас не хватать. Удачи.

Герман взял пальто, шляпу и деревянную трость и направился навстречу шахматисту-иезуиту. Как только он ушел, Марина принесла из сада мою одежду.

— Мне очень жаль, но Кафка успел здесь поспать.

Одежда высохла, но характерный запах кошки не исчезнет и после пятидесяти стирок.

— Сегодня утром, перед завтраком, я позвонила в полицейское управление из бара на площади. Этот инспектор Флориан сейчас в отставке, живет в Вайвидрере. Телефона его у меня нет, а вот адрес дали.

— Буду готов через минуту.

Фуникулерная станция Вальвидреры находилась в нескольких шагах от дома Марины. Через десять минут мы пришли туда и купили билеты. С перрона, стоя у подножья горы, мы видели, как квартал Вайвидреры балконом возвышался над остальным городом. Казалось, дома были завешены тенями на невидимых нитях. Мы сели в конце вагона, и фуникулер начал свое плавное восхождение. Барселона простиралась под нашими ногами.

— Должно быть, хорошая работа, — сказал я. — Быть кондуктором на фуникулере. Они же как небесные лифтеры.

Марина со скепсисом посмотрела на меня.

— Что я не так сказал? — спросил я.

— Ничего. Если это предел твоих мечтаний. Не у всех людей все так просто как у тебя. Марина Блау, Нобелевский лауреат в области литературы и хранительница коллекции ночных сорочек династии Бурбонов.

Марина вдруг так посерьезнела, что я не стал шутить в ответ.

— Дело в том, что тот, кто не знает своего направления, не придет вообще никуда, — наконец, сказала она.

Я показал ей билет.

— Я знаю, куда направляюсь.

Она отвела взгляд. Несколько минут мы поднимались молча.

Вдалеке виднелся силуэт моего интерната.

— Архитектура, — прошептал я.

— Что?

— Хочу стать архитектором. Вот предел моих мечтаний. Я никому этого не говорил.

Наконец, она улыбнулась. Фуникулер достиг вершины горы и загрохотал как старая стиральная машинка.

— А мне всегда хотелось иметь собственный собор, — сказала Марина. — Предложения будут?

— Готический собор. Дай мне немного времени, и я его тебе построю.

Солнце осветило ее лицо и глаза, устремленные на меня, заблестели.