— Они одни из них.
— Да…
— Чем могу помочь я?
Папочка всмотрелся в хмурый лик Зверя, и улыбка озарила его озадаченное лицо.
— Все дело в моей младшей дочери. Моей наследнице.
Слово «наследница» он особо выделил интонацией.
— Лирей, — с нежностью проговорил он, а у меня глаза чесаться перестали, а щекам стало влажно, очень влажно, прямо невыносимо мокро. — Ей здесь опасно, — сказал папа. — И никому, кроме тебя, я не могу доверить…
Налетевший порыв ветра оказался таким сильным, что последние слова отца я не расслышала.
Устремившись вперед, поняла, что почему-то не могу приблизиться. Слова долетают до меня обрывками. Кажется, папочка что-то говорит о пророчестве. Так и есть.
— Сдается, мой друг, мы… в пророчестве… она…
Мне не слышно, что говорит отец, но каждая его фраза делает лицо Зверя еще более хмурым. Но это не сильно печалит отца, наоборот, в его глазах я вижу теплые, лукавые искорки. Порыв ветра с пылью и сосновыми иголками оказался таким мощным, что мне пришлось зажмуриться, даже присесть, закрывая лицо руками, и какое-то время я ничего не видела и не слышала, кроме приближающегося рева урагана, предвещавшего беду.
Когда мне удалось открыть глаза, закрываясь от ветра, я увидела, как отец снял с шеи этот самый зеленый камень и, привстав на цыпочки, надел его на бычью шею Зверя. Следом что-то передал ему, вложил прямо в лопатообразную ладонь.
Я по-прежнему не слышу слов, но ощущаю, как из тьмы что-то несется на них, какая-то злая, сокрушительная сила, страшнее которой ничего нет и быть не может, само зло…
Вот они оба обернулись, вглядываясь во тьму, приложили ладони к глазам, чтобы не засыпало.
Меня как будто что-то дернуло вверх, и я поняла, что стою прямо на пути этой силы, но я сопротивляюсь каким-то чудом и кричу, ору, срывая голос:
— Папа! Папочка!! Спасайся!!!
Увы, из моего горла не доносится ни звука, я сама не слышу себя, только знаю, голос звучит в моих мыслях, но что-то заставляет отца смотреть прямо сквозь меня, и я отчетливо вижу его лицо, каждую черту. Выражение лица честное, открытое и бесконечно печальное, в глазах то самое согласие с неизбежным, у губ пролегли две глубокие складки, брови нахмурены.
Повернулся ко мне Зверь — и я отшатнулась, только сейчас узнав того, кого я вижу в кошмарах… мне показалось, что, в отличие от отца, он видит меня, его желтые глаза сверкнули, словно он запоминает мое лицо… Каждую черту.
Я словно отступила назад, отпрянула, и это позволило неведомой силе, пытающейся сорвать меня с места, дернуть назад, подхватить и увлечь вверх.
В следующий миг на моих глазах папу и Зверя накрыло черной пеленой.
Я пришла в себя, захлебываясь от крика.
— Зачем?! — горестно вопила я. — Зачем ты выдернул меня оттуда? Я могла помочь отцу, предупредить! Я могла спасти его! Спасти! Ведь это день, точнее, ночь его смерти! Жестокий, бессердечный! Ты такой же, как и все! Ненавижу! Ненавижу вас всех! Будьте вы все прокляты!
Я заколотила по земле руками и ногами, испуганные мотыльки, светляки, мыши и прочие мелкие козявки бросились врассыпную.
Велес терпеливо ждал, пока замолчу, обессилев, потом произнес: