Покрытая мускулами лапа взметнулась, обнимая моего отца за плечи, и я даже испугалась, больно уж хлипким рядом с ним выглядит папочка. Но во взгляде папы такая скрытая мощь, что я поняла, эта хлипкость — всего лишь видимость.

Губы черноволосого дрогнули, и он произнес:

— Ты стал мне лучшим другом, Анжу, — в голосе его смешались звериный рык и громовые раскаты. — И даже больше. Ты брат мне, и ближе тебя у меня никого нет.

Отец снова похлопал его по спине.

— И ты брат мне, Зверь.

Сказал просто и открыто, и я поняла, что папочка, вот этот мой незнакомый, совсем молодой папочка очень любит этого черноволосого гиганта. Прямо не передать словами, как любит!

— Я не хочу, чтобы ты уходил, — глухо прорычал мужчина.

— Я иду к своим, — ответил отец. — Я должен.

— Они тебе не свои! — так грозно рыкнул мужчина, что мне показалось на миг, что во рту его сверкнули острые, как ножи, клыки.

— Ты прав, — согласился отец. — Своих там мало. Но они есть. И если я не буду там, среди них, никогда не узнаю, что замышляют вставшие на сторону зла…

— Позорные оборотни, без чести и совести! — прорычал Зверь.

— Ты прав, как всегда, мой друг. Но нам надо узнать, кто или что ими руководит. Ну не может Церковь, эта кучка жадных, похотливых, выживших из ума стариков, действовать так слаженно, жестоко, продуманно… Не может!

— Не может?! — горестно проревел Зверь. — Ты вспомни меня, истекающего кровью, там, на Вересковой пустоши, где ты увидел меня впервые. Ты хочешь знать, что ими руководит, Анжу? Я скажу тебе это! Ими руководят злоба, жестокость, жажда крови и власти! Жажда господства над Заповедными землями!

Папочка слушал внимательно, кивая, соглашаясь с каждым словом.

Затем задумчиво произнес:

— Мне кажется, и у меня есть все основания полагать, что Заповедные земли — не единственная и не главная их цель, Зверь.

— Ты хочешь сказать, что темные силы замахнулись…

— На наш мир, — закончил за него папочка.

Он покачал головой, вид у него сосредоточенно-печальный.

— Но для того, чтобы знать это наверняка и суметь предотвратить угрозу, я должен быть там.

— Что сможешь ты, в одиночку, там, среди этих бесчестных выродков? Как предотвратишь угрозу?

— Не в одиночку, — возразил папочка. — И я вовсе не один. Мы вместе, забыл? Как говорится в вашем пророчестве, помнишь — кровь от крови чародея с кровью свободной. Наш союз остановит силы зла, Зверь.

— Вот именно, если союз, то я против, чтобы ты уходил… в это логово оборотней, Анжу.

Отец заглянул в глаза Зверя. На лицах обоих мужчин проступили воля и решимость, тщательно скрывающая боль от расставания.

— Я знаю, Зверь, — тихо сказал папочка. — Мне будет очень недоставать тебя. Брат.

Они обнялись, крепко прижавшись друг к другу, хрустнули кости, оба замерли, и мне показалось, плечи обоих — и папочки, и черноволосого гиганта — дрогнули.

Отец на прощание похлопал его по мощной спине, быстрым движением отстранился и принялся спускаться в низину.

— Ты один из нас, — крикнул тот ему вдогонку. — Отныне ты — благородный волк, Анжу Альбето! Для свободных ты всегда будешь своим!