Велес нахмурился и глухо спросил:
— Это твое последнее слово?
Не-ет! — мысленно проорала я, но мой окончательно вышедший из-под контроля дух противоречия опередил:
— Что ж, — проговорил Велес и почему-то улыбнулся. — Ты просишь разрушить то, что твой отец создал для тебя, Эя. Создал ценой своей жизни. Несмотря на все доводы разума и сердца, ты просишь нарушить его последнюю волю.
Велес помолчал.
— Ты упряма, как и Анжу, но если бы он не был таким, он не стал бы одним из лучших… И не погиб бы так глупо. Поэтому я не повторю свою ошибку. Я дал уйти ему. Но не дам уйти тебе. В память о нем, о твоем отце. Об Анжу.
Я вздохнула с нескрываемым облегчением, и это рассмешило Велеса.
— Ты что-то хочешь спросить у меня, Эя?
— В моих кошмарах… Я помню, я увидела отца, побежала к нему, а он превратился в чудовище. В Зверя. В этой его полуформе…
— Кровь от крови чародея с кровью свободной, — пробормотал Велес и затем произнес: — Ты пока не готова услышать ответ, Эя. Но я все же скажу тебе кое-что. Только, сделай милость, не кричи, не пугай малявок, что снуют вокруг.
Я клятвенно заверила его, что обязуюсь молчать, и он произнес:
— Потому что в твоем отце текла кровь свободного народа…
Взвизгнув, да что там взвизгнув, заорав, я тут же закрыла обеими ладонями рот.
Велес осуждающе нахмурился, чуть поджимая покрытые корой губы, и я отняла ладони от лица, поднимая руки вверх и кивая, мол, молчу, как и обещала, молчу.
— Но это значит, — пролепетала я, — что мой папочка оборотень?
Пролепетала и тут же нахмурилась.
— Но ведь он совсем не похож, — произнесла я уверенно. — Вот совсем не похож, ни чуточки!
Не успело божество ответить, как я ойкнула, подпрыгнув и ошалело вращая глазами.
— Ну что еще? — устало спросил Велес.
— Так ведь получается тогда, что и я — оборотень! Мамочки мои! Богиня! Вот почему Микаэла назвала меня чудовищем! И Виталина, конечно же, она не так просто заперла меня в башне! Они все знали, что я представляю опасность… для всех. Мамочки! Они все всё знали и не говорили мне! Только Андре! Он не боялся, он смелый, он самый лучший… был!
Речь моя стала все более сбиваться, и я зарыдала.
— Прекрати истерику, Эя, — устало попросило божество. — Тем более что ты сильнее, чем кажешься, и не надо так вздрагивать и умоляюще смотреть на меня своими красивыми заплаканными глазами. Сильнее не потому, что ты оборотень, а потому что, тьфу, ты даже меня умудрилась запутать, ты — совсем не оборотень. И отец твой не был оборотнем, и забыли об этом, ладно?!
В голосе дерева прозвучала угроза, но я все же пискнула:
— Но как же…
— Забыли! — угрожающе проворчал он, и я умолкла.
Божество вздохнуло с видимым облегчением.
— Ты не покинешь Заповедных земель, Эя. По крайней мере, пока это не входит в наши планы…
Я насупилась. Не слишком приятно, между прочим, когда участвуешь, оказывается, в чьих-то планах, а тебя в них еще и не удосуживаются посвящать…
— Когда женщины свободного народа присоединятся к тебе, скажи им, что получила посвящение. И разрешение на жизнь в любой из стай.
— Что это значит? — отважилась пискнуть я.