Я смахнула злые и очень щипучие слезы.

— Но он был бы жив, — отрезала я.

«И он бы пришел за мной и спас отсюда. Вот чего вы все испугались», — горько добавила я про себя.

— Эя, — сказала Фосса, и голос ее прозвучал так властно, что я испуганно заморгала, уставившись на нее. — Что сделано, то сделано, — жестко отрезала она. — Хочешь страдать — обсасывай свое горе день и ночь, каждую минуту, каждую секунду вспоминай тот день, смакуй его во всех подробностях. На моих глазах часто сходили с ума таким образом.

— Но Фосса, — начала было Лил, но Фосса рыкнула, и Лил замолчала.

— Хочешь быть несчастной, будь. Никто не помешает тебе в этом, если ты твердо решила. Запомни, девочка: никто не способен помешать тебе сделать из себя мученицу. С каждой из нас случалось такое, о чем в наших интересах забыть, — отчеканила она, а я вспомнила слова Лил, о том, что Фосса потеряла пятерых сыновей и мужа. — Но как бы всем нам ни хотелось, никто не способен изменить прошлое. В том, что произошло, никто не виноват, кроме судьбы. А она всего лишь выполняет свою работу. И чем раньше ты примешь свою новую жизнь, тем лучше. В первую очередь для тебя.

Я замолчала, ничего не отвечая ей, и молчала, когда Лил ухватила меня за руку, увещевая, что нам всем надо подкрепить силы, и утащила меня к костру. Волчицы ели жадно, но быстро и молча, словно экономили каждое движение, я заметила круги вокруг глаз Виллы, словно она не ложилась всю ночь. Я едва ли ощутила вкус мяса, думая над словами Фоссы.

Но бодрящий, горьковато-кислый вкус кофе, его будоражащий сознание аромат ворвался внутрь, закрутил, зацарапал, сметая все на своем пути, и внезапно пришло осознание, что Фосса права. Вот так зло, цинично права. Никто не помешает мне сделать из себя мученицу. Как и никто не помешает мне вообще ни в чем. Но для того чтобы осуществить задуманное, мне, тролль побери, нужны силы. И несгибаемое намерение.

Завтрак протекал в полном молчании. Я буквально кожей чувствовала, что им не терпится узнать, о чем мы говорили с Велесом, но вся эта информация, обрушившаяся лавиной, эти обрывки прошлого из жизни моего отца… Оказывается, его связывает крепкая дружба, даже роднит нечто с тем, кто преследует меня в моих кошмарах. Кровь оборотня, текущая по моим жилам, в то время как оборотнем я не являюсь. И оказывается, папочка был магом. А значит, порицаемым Церковью и Богиней…

После завтрака Лил собрала кости и пошла кормить своих розовых друзей, Вилла с Фоссой молча сбросили одежду и поплыли к противоположному берегу. Они не говорили между собой, даже не смотрели друг на друга, и в то же время я явственно ощущала боль, исходящую от Фоссы, так, как слышит ее Вилла.

Недолго думая, я тоже сбросила с себя одежду и прыгнула в озеро. Воды лишь на миг сомкнулись над головой и в следующую секунду прохладным покрывалом соскользнули с моего лица.

Развернувшись, я увидела вдалеке темные макушки голов Виллы и Фоссы и уверенно поплыла в другом направлении.

Главное, не подплывать к берегу, подумала я, чтобы не нарваться на очередного любителя подглядывать, то есть охранять. К тому же неизвестно, сколько их тут ходит. Я поплыла вдоль берега, оставаясь на безопасном расстоянии. Чуть не запуталась в длинных стеблях нежно-розовых кувшинок, похожих почему-то на пионы, от паники меня спасло только воспоминание, что вода здесь будто резиновая. Я успела поиграть с золотыми и розовыми рыбками, а обернувшись на плеск за спиной, захватила краем глаза плоский плавник на длинном хвосте, покрытом голубой чешуей. Обдав меня брызгами, он скрылся под водой. Как я ни вглядывалась в темно-бирюзовую глубь озера, не смогла разглядеть играющую со мной в прятки ундину, только чувствовала на себе чей-то взгляд прямо из-под воды. Я плыла и плыла, отталкиваясь от упругой, теплой воды, перевернулась на спину, окуная голову, ощутила, как шевелятся под водой волосы.