Малышу Артуру — ребенку из среднего класса — исполнилось пять лет. Неприметный и никем не замечаемый — с носом, навеки омрачившим все упования на будущее греческое совершенство, он крепко уцепился за теплую липкую руку матери, и все трое, с Мерлином по другую его сторону, продвигались в толпе, расходившейся по домам. На Пятьдесят третьей улице, с двумя соборами, образовался самый плотный затор. Шаг пришлось вынужденно замедлить настолько, что даже малышу Артуру не составляло никакого труда не отставать. Именно там Мерлин заметил темно-пурпурное ландо с блестящими никелированными деталями: медленно скользнув к обочине, оно притормозило. В ландо сидела Кэролайн.

Она была в черном облегающем платье с отделкой цвета лаванды, выше талии рисунок — корсаж из орхидей. Мерлин вздрогнул и испуганно уставился на Кэролайн. Он встретился с этой девушкой впервые за восемь лет, прошедших со дня его свадьбы. Но девушкой она больше не выглядела. Она казалась все такой же стройной — или, наверное, не совсем такой: былая мальчишеская развязность, подростковая дерзость исчезли вместе с ранним румянцем. Но красота осталась прежней; облик Кэролайн излучал чувство собственного достоинства и очаровывал счастливо достигнутыми двадцати девятью годами: она сидела в автомобиле с такой полнейшей непринужденностью и таким самообладанием, что у взиравших на нее не могло не захватить дух.

Кэролайн вдруг улыбнулась — давней улыбкой, праздничной, как этот пасхальный день, убранный цветами, улыбкой еще более приветливой, однако не столь сияющей и сулившей множество обещаний, какой она впервые улыбалась Мерлину в книжной лавке девять лет тому назад. Улыбка таила холод, разочарование и опечаленность.

Но приветливости в улыбке хватило для того, чтобы два молодых человека при всем параде впопыхах сдернули цилиндры с голов, блестевших от бриолина: взволнованно кланяясь, подбежали к борту ландо, и там Кэролайн мягко коснулась перчатками цвета лаванды их серых перчаток. За этой парочкой юношей последовала другая, потом еще одна — и вокруг ландо быстро начала расти толпа. Мерлин услышал, как молодой человек рядом с ним бросил своей — вероятно, миловидной — спутнице:

— Прости, но я на минуточку: мне очень нужно кое с кем переговорить. Иди вперед — я догоню.

Минута-другая — и ландо со всех сторон сплошь обступили представители сильного пола, причем каждый старался изобрести фразу поумнее, чтобы она пробилась к Кэролайн через общий речевой поток. К счастью для Мерлина, у маленького Артура весьма кстати что-то не заладилось с одеждой, и Олив поспешила отвести малыша в сторонку к какому-то дому для срочной починки, а Мерлин смог без помех понаблюдать за салонной уличной беседой.

Толпа напирала. Позади первого ряда выстроился второй, за ним — еще два. Посредине — орхидеей в черном букете — Кэролайн восседала, будто на престоле, внутри исчезнувшего из поля зрения ландо, кивая и рассылая приветствия с такой неподдельно счастливой улыбкой, что внезапно, бросив супруг и спутниц на произвол судьбы, к ней хлынула новая смена поклонников.