Скопин огляделся.

— Может, и нужна будет, — сказал он. — Тебя как зовут?

— Любкой. Меня тут все знают. Кого хошь спроси — у Любки всегда порядок, и водочка найдется. И беру я недорого — полтинник в неделю за койку. А тут воздух хороший, чистый, не то что в городе.

Мирон чуть не подавился — воздух в избе был такой, что хоть топор вешай, хоть мокрое полотенце. А еще лучше — привезти сюда ведро духов и на стены плеснуть. Если поможет.

— Может, позже придем, — сказал Скопин и пошел к двери.

Но Мирон не пропустил его, первым выйдя на крыльцо. Осмотревшись, он цыкнул на собаку. Та, признавшая в нем силу, попятилась. Мирон первым дошел до калитки, открыл ее внутрь, вышел и осмотрелся, а только потом дал знак Скопину, что можно выходить.

— Чего боишься? — спросил Иван Федорович.

— Не боюсь. Чую, — сказал старый казак.

Они пошли по доскам, брошенным по сторонам переулка, почти в полной темноте. Фонарей тут не было. Впереди уже виднелся выход на Шереметьевскую с фонарями, но тут дорогу им заступило несколько фигур. Мирон тут же остановился и положил руку на рукоятку бебута. Скопин оглянулся — сзади было свободно, но, возможно, и там кто-то мог прятаться в тени заборов.

— Вы чьи будете? — спросил длинный горбившийся парень в бушлате и картузе с лакированным козырьком. Правую руку он держал в кармане.

— Глянь, кажись не наши, — крикнул другой из стоявших, не дожидаясь ответа.

— В гости зашли, — ответил Скопин из-за плеча Мирона. — По делу.

— Тут чужим проход платный, дядя, — ответил длинный. — Гони по рублю на брата.

— Может, и отпустим, — подхватил кричавший глумливо. — Мы нонче добрые!

Остальные трое молчали, расходясь шире — но не для того, чтобы пропустить, просто очищая себе место в случае драки.

— А может, и нет, — сказал один из них. — Нечего тут…

— А вот это видел? — спросил Мирон, кивая на свой бебут.

Длинный вытянул шею и прищурясь посмотрел на кинжал старика.

— А че пугаешь? — крикнул голосистый. — Мы-тко, пуганые. Нас уже не испужать.

— Давай по рублю на брата и иди, — кивнул длинный. — Итого пятерку.

— Что, заплатить им? — спросил Скопин Мирона нарочито громко. — Или обойдутся?

— Обойдутся, — пробасил денщик. — Как обычно.

Он не торопился доставать свой остро отточенный бебут, помня правило — первым не бить. А если уж достал оружие, так режь, не жалей.

Скопину не нравилось, что длинный не вытаскивает руку из кармана. Что у него там — финка или револьвер? Вероятно, Мирон тоже думал об этом, потому что сделал шаг вперед, оказавшись близко от длинного — чтобы сократить дистанцию, если тот вытащит револьвер. Скопин тоже шагнул за ним.

Длинный не отступил.

— Сам нарываешься, дядя? — спросил он и вытянул руку из кармана.

Револьвер.

Скопин остро почувствовал, что вот сейчас длинный крикнет: «Бей их!», и начнется драка, но в этот момент Мирон ловким движением выхватил бебут и без замаха, сбоку рубанул по руке длинного. Тут же развернувшись к крикливому, он быстрым стелющимся шагом пошел на мужика.

Крикливый сначала оторопел, а потом отпрыгнул назад. Остальные бандиты также нерешительно застыли.