В процессе украшения вели разговоры, обсуждали традиции и обычаи разных миров.

На ведро старались не смотреть, хотя нет-нет, да и чей-то задумчивый взгляд к нему прикипал. А оно стояло себе, подпирая двери, сверкало начищенными боками и даже не знало, какую сумятицу принесло в сердца и души стольких существ.

За разговором выяснилось, что попаданцы с Земли принесли в этот мир обычай праздновать Новый год, но он не прижился. Для местных жителей зима — страшное и голодное время, а вот в самом начале весны, в первые дни марта, здесь празднуют День Огней. Обычно он припадает на первое воскресенье. Тогда в человеческих селениях готовят подарки для родных и друзей, а после заката дети выходят на улицы, зажигают свечи и воздушные фонарики, и идут от дома к дому, закликая Верену — богиню весны и возрождения.

Лиза слушала и только диву давалась:

— А почему именно дети?

— Считается, что Верена — покровительница всех детей, вот и отвечает на их молитвы.

— Так, я сюда попала на Новый год, — быстро подсчитала Лизавета, — и целых два месяца тут, значит этот самый День Огней уже скоро?

— Сегодня, — с улыбкой ответил Инмар.

— Получается, все вовремя! — расцвела Лиза. — Какая разница, Новый год или День Огней? Как праздник не назови, он праздником и останется!

Они дружно работали до самых сумерек, а когда на небе начали зажигаться первые звезды, тролль вышел на улицу и зажег маленькие плошки с маслом, стоящие на крыльце и у ворот.

На этот сигнал в дом потянулись поденщицы с детьми. Самых маленьких несли на руках, те, кто постарше — шли сами, цепляясь за мамкину юбку. Малыши смотрели на мерцающие огоньки, на тролля в красном ночном колпаке, на сверкающие снежинки из фольги на окнах — и в детских глазах расцветало чудо!

Лизавета в нарядном голубом платье с меховой опушкой встречала гостей возле елки, держа в руках традиционный фонарик. Инмар помогал женщинам и детям снять тяжелые зимние плащи и шубы. Эйф, пряча неловкость за тонкой улыбкой, наполнял морсом простые керамические кружки. Воспитание было сильнее него, и при таком обилии женщин он либо терялся, либо пытался спрятаться за маской ловеласа.

Сначала по местному обычаю следовало воздать хвалу богине Весны, а затем и домашнему очагу, в котором горел оберегающий огонь. Слов Лизавета не знала, но улыбалась, размахивала руками и подбадривала всех петь громче.

Праздничное настроение незаметно захватило даже мужчин. Инмар, сменив облик, позволил малышне повиснуть на нем с криками «большая собачка!». Тролль поднимал малышей к потолку, кружил и подбрасывал под нервные вздохи матерей. Последним оттаял Эйф. Заулыбался искренне, перестал стоять каменным изваянием. Начал жонглировать шариками как заправский фокусник, извлекая из рукавов ленточки, а из кармашков — носовые платки и мелкие монетки.

Лизавета умилялась, с каким трепетом мужчины относятся к малышам. Пока не вспомнила, что у сильнейших рас этого мира есть трудности с рождаемостью.

Вот у людей здесь норма — иметь пять-семь малышей. Инмар же как-то проговорился, что был единственным ребенком, пока мать не вышла замуж за другого.