Задрав голову к потолку, оборотень с трудом сдержал рвущийся вой. А сердце тоскливо сжалось, стоило Инмару припомнить чувства, которые охватили его часом ранее.

Когда он получил подарок от Лизы, открыл его и понял, что лежит внутри, то горло перехватило от эмоций. Удивление, недоверие, надежда, восторг и… жестокое разочарование, когда понял, что рубаха, вышитая руками любимой, была всего лишь ошибкой.

А он-то… губу раскатал! Уже представлял Лизавету в своих объятиях! Уже почти чувствовал вкус ее губ и тепло ее тела в своих руках!

Даже сейчас, вспоминая все это, хотелось рвать и метать.

Гнев на самого себя и глупые мечты прошел по нему мелкой волной, вызывая оборот. Инмар с трудом вернул себе внешнее хладнокровие, но внутри все по-прежнему бурлило от ярости.

— Пошел бы ты, прогулялся что ли, — за спиной раздался смачный зевок. — А то застыл тут мрачным изваянием самому себе.

Имар оглянулся. В дверях стоял Ыргын, зевая и почесывая черепушку под ночным колпаком.

— Тебя не спросил, — буркнул оборотень.

— Я тебе как мужик мужику советую. Иди, проветрись. А то так и будешь страдать до утра.

Тролль утопал к себе, а Инмар прижался лбом к прохладному стеклу.

Может, зеленокожий прав? Может, стоит послушать его? Обернуться, рвануть в лес, выместить гнев на диком звере? Иначе ведь точно не уснуть до утра.

Он прикрыл глаза и тут же испуганно их распахнул. Потому что перед внутренним взором стояла Лиза. Причем обнаженная, с капельками воды на белой коже, и так маняще улыбалась ему…

Зарычав, Инмар сорвал через голову рубаху и бросился на крыльцо. Прыгнул в снег, а через минуту из сугроба выскочил огромный черный волк и умчался в сторону леса.

Между тем Эйф барским жестом приказал вознице мчаться в центр города, на Банковскую улицу, где находились самые дорогие магазины. Там закупалась вся знать, включая представителей эльфов, вампиров и драконов — трех высших рас, которые тысячелетиями спорили за пальму первенства.

Оборотни и прочие мелкие расы вроде троллей и гномов в этих играх не участвовали, но наблюдали со стороны, посмеиваясь. Хотя, не отказались бы урвать жирный кусок, если бы звание наистарейшей расы давало что-то, кроме повышенного чувства собственного величия.

Кэб остановился возле круглосуточного ювелирного салона.

— Жди здесь, — дракон кинул монетку вознице и легко взбежал на крыльцо.

Салон встретил его ароматом благовоний, витринами из красного дерева и стекла, черным бархатом и завораживающим блеском драгоценностей.

Не успел Эйф осмотреться, как к нему подкатился пожилой бородатый гном:

— Чего изволите, молодой человек? Желаете приобрести подарок для дамы?

— Вы угадали, — пробормотал рыжик, оглядывая витрины. — Покажите мне самое ценное, что у вас есть! Плачу драконьим золотом.

— О! А вы, сударь, знаете толк в покорении женщин! Прошу за мной.

Пряча самодовольную улыбку, Эйф проследовал за гномом в дальний угол, отделенный от остального зала плотной шторкой.

Там стоял низенький черный стол, окруженный креслами.

— Присаживайтесь, я сейчас.

Гном испарился за низенькой дверцей, а дракон занял кресло, закинул ногу на ногу и задумался.