Ночь была вполне себе относительная, у нас в июле полностью темно всего два-три часа, но сумерками это время вполне можно было обозвать. Народу на улицах, короче говоря, гораздо меньше стало, чем днём, подгулявшие купчики возвращались из мест увеселения в основном, а местами так и совсем пустынно было, на меня никто внимания не обращал. Пролетел, не останавливаясь, оба моста через Оку, половину Рождественки, а вот и оно, зачем я сюда пёрся – отделение полиции номер один… с освещённым окном, значит не ушёл ещё персонал в лице городового Ивана Данилыча… занимаю место на площади в тени деревьев за будочкой сапожника (я его давно присмотрел) и готовлюсь ждать.
Через час примерно свет в отделении погас, а через полминуты оттуда вышел, бренча ключами, и сам городовой. Запер дверь, поправил фуражку и подался по Рождественской в направлении Кремля, я за ним, прячась в тени деревьев и фонарных столбов. Гуляющего народу совсем никого в этот поздний час не осталось. Через сотню метров городовой свернул в подворотню, зачем? Живёт он в верхней части города, на Ильинке, я это вчера ещё выяснил… по агентурным делам каким что ли? Заглянул осторожно в арку – всё оказалось чрезвычайно просто, отлить он сюда зарулил. Ну значит так тому и быть, далее я его не поведу.
Рывком вытащил револьвер, взвёл курок, на щелчок Данилыч обернулся и встревоженно спросил, кто это тут, на что я ему ответил, что это смерть твоя пришла и всадил ему две пули, в грудь и в голову. Тот упал, облившись кровью, я подошёл поближе, на всякий случай сделал контрольный выстрел, вытащил из мешка одну кошку, бросил рядом, а на стене написал мелом «Сулейка», постарался как можно корявее, во избежание. Одно дело сделано… никто из дверей не выглянул, никому это интересно не было, и слава богу.
Тут вы наверно спросите, а чем же тебе помешал этот служитель порядка, что его надо было так резко убивать-то? А я вам отвечу, что вцепился в меня этот гражданин всерьёз и надолго, к тому же про пистолеты у него информация, так что спокойно жить он мне… ну нашей артели то есть всё равно не дал бы, так что в расход, однозначно.
Теперь к трактиру Рукомойникова, он тут недалеко совсем… трактир ещё не был закрыт, оттуда доносились развесёлые звуки органа и временами кричали что-то. Ну значит подождём и здесь, нам не к спеху… час пришлось ожидать в ближайшем дворе, который был один в один, как предыдущий, только что поленницы дров не имелось. Сначала из трактира вышли последние посетители, горланившие песню про Стеньку Разина, под ручку с девицами явно сниженной социальной ответственности, а затем и сам Спиридоша пожаловал – я ещё удивился, почему работников его ни одного нет, сам что ли всем занимается? Или они через чёрный ход ушли? Ну ладно, это не главное, а главное то, что эта гнида вот она, перед глазами и сейчас мы с ней, гнидой, побеседуем по душам.
Спиридон пошёл покачивающейся походкой в обратном направлении, к мостам… ну да, он же где-то на Благовещенке ведь живёт, значит домой. Я последовал за ним, а через сотню метров, вот представьте себе, он завернул в тот же самый двор, где я недавно Данилыча уложил, бывают же такие совпадения в жизни. И зашёл он туда за тем же самым, освободить мочевой пузырь – ну значит судьба у тебя такая, Спиридоша…