– Чай будешь? – спросил Фрол.

– Если нальёте, конечно не откажусь.

Следующие десять минут мы пили крепко заваренный плиточный чай с баранками. Потом Фрол вытащил из кармана часы и сказал:

– Время, пойдём в приёмную.

Поднялись на третий этаж по лестнице, сплошь устланной коврами – я хоть и не большой специалист по ним, но то, что стоят они немало и привезены скорее всего с Ближнего Востока, сумел определить. Приёмная не сказать, чтобы поражала воображение, по площади она была ну метров десять наверно, но картины на стенах висели явно подлинные… приглядевшись, сумел определить, что по крайней мере парочка из них явно авторства Шишкина. Рога ещё имели место аккуратно над входом в кабинет Матвея, большие и ветвистые, от лося наверно. И секретарь тоже был, время секретарш, видимо, ещё не пришло, поэтому мужик это был, довольно молодой и с напомаженными волосиками.

– Посидите пока, – махнул рукой напомаженный секретарь в сторону изогнутых венских стульев, – Матвей Емельяныч пока заняты.

Сели на стулья, Фрол спросил, нужен ли он тут, а то у него дела, секретарь ответил, что дела подождут, велено вдвоём прибыть. Фрол вздохнул и замолчал. Ждать пришлось недолго, минут пять может, после чего из-за двери раздался звон колокольчика (телефоны пока большой редкостью были в этом мире), секретарь резво сбегал в кабинет и пригласил нас входить.

Кабинет тоже не особо был богатым, но всё же побольше, чем приёмная, как бы не втрое.

– Свободен, – резко сказал Матвей секретарю, тут немедленно испарился, – а вы двое садитесь вон туда.

И он показал, куда нам садиться, а потом продолжил.

– Не знаю, кто ты и чем занимаешься (я вякнул, что зовусь Саней Потаповым), но старец Серафим вчера просил тебя выслушать. Серафима я сильно уважаю, поэтому слушаю тебя, Саня Потапов. У тебя есть три минуты.

И он вытащил откуда-то из своего стола песочные часы, перевернул их вверх дном, песчинки посыпались вниз, отмеряя время моего выступления. Ну давай, Санёк, сказал я сам себе, не подкачай – от этой твоей речи зависит очень многое, если не всё.

– Две недели назад мне в голову молния ударила, – так я решил начать свой спич, – еле живым остался, но с тех пор мне в голову приходят иногда странные и удивительные мысли…

– Хорошее начало, – подбодрил меня Матвей, – меня в детстве тоже молнией шибануло разок, шаровой, потом месяца два отходил, но мыслей мне это не прибавило…

– Так вот, мысли у меня самые разные в голове с тех пор возникают, на днях была очень интересная относительно вашего мукомольного производства.

– Так-так, и что же это за мысль у тебя возникла?

– Если быть совсем уже точным, то их две было, мысли, первая называлась «макароны», а вторая «глубокая переработка зерна».

– Макароны в России уже лет сто делают, – тут же заметил Матвей, быстрая однако у него реакция, – в Самаре фабрика есть, в Москве недавно открыли, что же в этом нового?

– Но вы-то их не делаете? – быстро нашёлся я, – а следовало бы, макароны вдвое, если не втрое дороже муки продаются, какая прибыль мимо проходит? К тому же у меня есть несколько предложений по усовершенствованию процессов выпуска макарон, там и конечные изделия получатся более привлекательными, и расходы на производство снизятся…