– Да вот за это самое. – Аннет, вздохнув, села напротив и подпёрла подбородок кулаками. – За «барышню». За то, что ты до сих пор видишь во мне… хозяйку. За то, что я писала тебе письма в покровительственном тоне – да ещё обижалась на то, что ты мне не отвечаешь или отвечаешь холодно. Варя, поверь, я всегда тебя любила! Но есть вещи, которые трудно понять в шестнадцать лет! И ещё трудней вытравить из себя проклятое воспитание! Я ведь до недавних пор о многих вещах и не задумывалась… мне только здесь глаза открыли… право же, Варенька, это правда! Вот так живёшь на свете год за годом и как должное принимаешь, что ты одета, обута, здорова, что каждый день обед и ужин на столе… что другие люди работают для того, чтобы у тебя всё было… Варенька, я на тебя обижалась, – а ты-то, верно, обо мне такое думала!.. Ты ведь, должно быть, и дружбу мою принимала лишь потому, что отказать боялась! Мне, барышне своей! Ведь у меня… не смей меня перебивать! Я и сама сейчас собьюсь превосходно!
– Да, Анна Станиславовна… барышня… Послушайте меня…
– Нет, это ты послушай! Я тебе дело говорю, Варенька, я уже столько времени об этом думаю! А если бы не эти господа… и не маменька… и не Андрей Петрович… – при упоминании последнего имени Аннет вспыхнула, но встревоженная Варя не заметила этого. – А ведь, если посудить, – я самая бесполезная вещь на свете! Живёшь бессмысленно, ничего не делаешь, никому от тебя никакой пользы, как гусеница какая-нибудь под листом или крыловская Стрекоза… – в голосе Аннет вдруг зазвенели слёзы. – Ты не поверишь, что мне иногда приходится выслушивать на наших вечеринках! И ты обо мне всегда думала, как о взбалмошной дуре, которая от нечего делать с деревенской девчонкой забавлялась, музыке её учила, и это тоже…
– Аннет, да перестаньте же, наконец, что за чушь вы несёте!!!
Наступила мёртвая тишина. Растерянные девушки в упор уставились друг на друга. Затем Варя ахнула, Аннет пискнула, – и обе закатились вдруг громким, весёлым, непритворным смехом.
– Браво! Браво, Варенька, брависсимо! Наконец-то!
– Да ну вас, ей-богу, бары… Аннет! Вы и мёртвого доведёте!
– Зато наконец-то без всяких «барышня» и «Анна Станиславовна»! – буйно хохотала Аннет, откинувшись на кровать. – Добилась я своего!
– Да ведь как ураган налетели! Напугали до смерти! Я уж подумала, что, не дай бог, заболел или помер кто! И слова вставить не даёте! – Варя тоже смеялась, но возле губ уже появилась знакомая Аннет горькая морщинка. – Ведь вовсе не то вы говорите… Это я должна у вас прощенья просить, что на письма ваши плохо отвечала. Неужели вы думаете, что я сама не понимала и не чувствовала, что – не то?.. – она вдруг умолкла на полуслове и, уронив руки на колени, отвернулась к окну. Аннет молча, внимательно смотрела на неё.
– Кажется… кажется, я понимаю. – тихо произнесла она. – Вот сейчас понимаю, Варенька. Это из-за Серёжи?
Варя не ответила, но её пальцы крепко, до белизны в суставах сжали складку платья.
– Да, я, верно, не имела права. – Аннет осторожно дотронулась до руки подруги. – Это было бестактно и грубо с моей стороны. Я не должна была… И если бы Серёжа узнал, он бы меня, верно, убил, но… Варя, он же мой брат! Я не могла видеть, как он мучается! Он ведь не мог даже поехать к тебе, – хотя рвался все эти годы! Не мог из-за нас, из-за маменьки… Он оставался старшим мужчиной в семье, а в губернии тогда творилось такое… Да ты и сама всё знаешь. Ведь ты же и его письмо получила тоже? Правда?