– Что здесь происходит? – как можно суровее осведомился Тимаев, делая невероятное усилие, чтобы смотреть на дочь, а не на «Афродиту». – Наталья Владимировна, потрудись объясниться! Что здесь делает эта девка? Почему ты не спросила разрешения? А ты, милая, ступай в мой кабинет и жди там меня! Волынин! Проводи её.

– Слушаюсь, ваше благородие! Васёнка, марш отселева!

Перепуганная Василиса, низко поклонившись, вышла из комнаты. Наташа попыталась было собрать с пола рассыпанные цветы, но Тимаев резко вырвал их из рук дочери и выбросил в окно.

– Папенька! Да что же вы?..

– Это ты меня спрашиваешь?! Что происходит, Наташа? Ты сошла с ума! И я был глуп, когда позволил тебе заниматься чем в голову придёт! Что здесь делает эта особа? Ты знаешь, кто она такая?!

– Разумеется, папенька! Это Василиса, она работает в лазарете и…

– Чудно! Великолепно! Василиса! – Тимаев принялся ходить вдоль стены широкими шагами. Бледная Наташа молча следила за ним взглядом. – Работает в лазарете! Позволь тебе напомнить, голубушка, что здесь – каторжный завод, а не благотворительное общество! Ты хоть потрудилась узнать, за что здесь находится эта Василиса? В каторгу шлют за убийства и разбой, да-с! Нечего сказать, подходящее ты выбрала для себя общество! Что значит – нет материнского присмотра! А я, впору каяться, слишком занят, чтобы следить за твоей нравственностью!

– Папенька, но мы не делали ничего дурного! Василиса рассказывает мне о растениях и…

– Зачем?! – загремел Тимаев. – Зачем, скажи на милость, она тебе о них рассказывает?! И что интересного ты могла найти в её обществе?! Что это за дружба с уголовницей?! Да ещё привести её в дом… Боже, Наталья, да в уме ли ты?

– Папенька, но…

– Хватит! Ничего не желаю слушать! Ты глупа, как пробка, и даже элементарной осторожности у тебя нет! Боже правый, она ведь убить тебя могла, как убивала прежде, а ты, дурочка… Впрочем, какой с тебя спрос… я сам во всём виноват. Ты молода, неопытна, ничего в жизни не видела, нахваталась у кого-то в институте нелепых идей… Но с этого дня потрудись их оставить!

– Папенька, но ведь это всё неправда! – в глазах Наташи стояли слёзы. – Вы не знаете Василисы! Она вовсе не…

– Замечательно! Я – не знаю, а ты – знаешь всё! Ты, я смотрю, уже научилась дерзить!

– Но послушайте!..

– Замолчи! Не выводи меня из терпения! И вот что, – с этого дня никаких гостей из лазарета! Никаких каторжных девок! Если у тебя нужда в обществе – у господина полицмейстера три дочери! А ещё лучше будет – отправить тебя в Петербург к Капитолине Никифоровне! Право, так мне окажется во сто раз спокойней! И как мне только в голову пришло забрать тебя на завод – не понимаю! А с твоей Василисой я сейчас поговорю как следует! Экая наглость – явиться в дом начальника завода, словно к куме в гости! Без вызова, без конвоя! Не-ет, пора серьёзно браться за это отребье!

– Но, папенька же!..

Статский советник вышел из комнаты, захлопнув за собой дверь. Оставшись одна, Наташа резким движением вытерла слёзы и застыла у окна.

Василиса дожидалась в сенях у дверей кабинета. Рядом стоял, опершись о стену, Волынин и что-то озабоченно втолковывал ей. Та молча, испуганно слушала. Когда начальник завода приблизился, казак вытянулся, а Василиса снова низко, до земли поклонилась. Лицо её было мёртвым от ужаса.