— Но, как же немцы? Вы знаете, как они поступают с евреями? Неужели их тоже будете защищать?

— Германия попала под дурное влияние Гитлера. В нём корень всех бед. Его непомерное эго раздулось до Вселенских масштабов. И только он заслуживает самого сурового наказания. Немецкий народ очень трудолюбивый. Мне доводилось бывать в Германии до войны. Какая там красота, и самое главное порядок.

— Николай Павлович, простите меня конечно, но я что-то не могу понять. Вы симпатизируете немцам?

— Михаил, Германия и нацизм — разные вещи. Их не нужно смешивать в одном флаконе. Это разная консистенция.

— Поясните.

Меня уже начинал немного раздражать слегка поучительный тон Николая Павловича.

— Консистенция — физическое состояние жидких и твердых тел в отношении их мягкости или твердости, и плотности.

— Вы химик?

— Вы удивительно прозорливы, Михаил. Химик, Лауреат не одной Международной премии, в том числе в Берлине, в Германии. Это моя жизнь. Вы думаете, меня не хотели привлечь к работе немцы? Не один раз. Звали на крупные химические заводы в Австрии. Обещали жильё, статус и прочее. Нам с женой приходилось прятаться в лесу, потому что я знал методы работы Гестапо, в случае, если нас схватят. Подонки, которым не место на земле. Грязные и беспринципные. Здоровье у меня далеко уже не то, как в молодости, и я бы не смог выдержать пыток. Мне семьдесят, и хочется хотя бы одним глазком увидеть победу. Дожить до счастливого часа с женой. Мои два сына, Михаил, погибли в сорок первом, в Белоруссии, под Брестом и больше нет никого.

В его глазах мелькнули слёзы, и он отвернул голову. Из соседней комнаты раздался приглушённый стон Иракли.

— Бегу, бегу. Михаил, Ваш товарищ и наш спаситель, нуждается во врачебной помощи.

Стрельцов уже сутки не спал, понимая, что без спецназа не обойтись. Созвонившись с городом, начальником воинской части, и объяснив ситуацию, нервничал. Понимая, что когда всё закончится и, учитывая жертвы и разрушения, плюс скандал в прессе и на ТВ, с работой придётся проститься, подать в отставку. И это хорошо, если получится выйти сухим из воды. Наверняка начнётся расследование, и тогда всплывут случаи взяточничества и незаконного использования бюджетных средств. Нет, надо переходить в наступление. Он вытащил пузатую полупустую бутылку коньяку, и плеснул в бокал. Открывая окно, увидел, как горит склад и усмехнулся. Всё было так замечательно, чудесно и на тебе. Скривившись от выпитого спиртного, закусил колбасой, сыром и взял трубку внутреннего телефона.

— Кто это? — рявкнул он, когда на том конце провода послышалось шипение.

— Давай ко мне Егорыча, сержант. Срочно.

Вот же идиоты, даже связь не могут наладить. С кем приходится работать. Не военные, сборище пьяниц и шалопаев. ДПНК не заставил себя ждать.

— Какие будут распоряжения, Олег Витальевич.

В кабинете Стрельцова запах спиртного едва не вывел из равновесия ДПНК, учитывая ситуацию в колонии. Тот скривился, и едва заметно ухмыльнулся, поглядывая на сытую, пьяную морду Стрельцова.

— Слушай, надо с Жилой поговорить.

— Лучше с Черепом, Олег Витальевич. Жила молод, горяч, с ним трудно найти общий язык. Череп не такой, хотя со своими причудами.