В общей сложности при семи проходах по всему тексту я старалась на ощупь добраться до подходящей редакции «Ста и одной ночи» в переводе. В начале стояла текстология. Ведь наш оригинал, рукопись из музея Ага-Хана, еще нельзя прочитать в печатном варианте или в издании. Таким образом, перед тем как заняться собственно переводом, мне нужно было прояснить важнейшие текстологические вопросы: где в рукописи имеются пробелы и можно ли их заполнить? Где меня подстерегают языковые рифы и пучины? При первом проходе оригинал был предварительно обработан текстологически и филологически: текст был прочитан либо расшифрован, пробелы и корруптели заполнены сравнениями с параллельными рукописями и изданиями и все проблемы чтения и понимания, насколько это возможно, устранены. Там, где было недостаточно собственных поисков, я советовалась с коллегами и читателями. На свободных обратных сторонах переплетенных оцифрованных страниц рукописи возник своего рода глоссарий, который вместил в себя результаты поисков, но в котором, однако, и каверзные места были уже предварительно переведены, а также записаны некоторые спонтанные идеи особенно каверзных формулировок.

Второе прохождение представляло собой «сырой» перевод, который я от руки записывала чернилами двух цветов в специально переплетенную для этого чистую книгу. При этом текст и примечания вносились сразу разными цветами, чтобы сохранить прелесть оригинала. При таком «сыром» переводе я особое внимание уделяла специфическому «настроению» оригинала: оформление и структура, содержание и буквальный смысл, язык и стиль, звучание и ритм, историческая глубина, или «историчность», задуманное и действительное воздействие на читателей и слушателей, межтекстуальные отношения к литературе времен возникновения и сила, позволяющая излучать свет вплоть до наших дней, – все эти различные смысловые уровни оригинала необходимо было познать и оценить, прежде чем они смогли влиться в перевод.

При третьем прохождении я набрала рукописный текст на компьютере, причем он одновременно был слегка переработан стилистически и дополнен пояснениями для будущего глоссария книги.

«Сто и одна ночь» представляет собой также текст, предназначенный для громкой читки. Истории равным образом приспособлены для чтения про себя и вслух и были, по всей вероятности, с самого начала задуманы и для того, и для другого. Чтобы сделать перевод пригодным для громкого чтения, я при четвертом его прохождении читала каждую историю вслух близкому кругу слушателей. Эта аудитория исправляла логические ошибки в переводе, поддерживала меня дискуссионными выступлениями и конструктивной критикой и не в последнюю очередь служила для меня своего рода убежищем от одиночества, сопуствующего переводческому ремеслу.

После того как выводы, сделанные мною после этих чтений, были включены в текст, я перешла к пятому прохождению, то есть к проверке перевода. Для этого я наговорила весь текст на пленку и затем прослушала его параллельно с повторным прочтением оригинала. Такое прослушивание начитанного текста служило прежде всего тому, чтобы не было необходимости постоянно переводить взгляд с одной страницы на другую. Вместо этого я могла, слушая читающий голос, сравнивать на слух оригинал с переводом. Все сомнительные случаи, появлявшиеся при пословной перепроверке, были при шестом прохождении заново предложены на обсуждение коллегам и моему учителю.