За порогом всё так же шёл снег: большими, лёгкими хлопьями. Василиса шагнула в сугроб у крыльца босой ногой, поморщилась, наступив на острый сучок. Подумав, сняла с плеч большой Устиньин платок. Аккуратно свернув его, положила на порог и, не оглядываясь больше, зашагала в лес.

Она шла наугад, петляя между толстыми стволами елей и радуясь тому, что снег засыпает за ней следы. От холода страшно ломило ноги, и Василиса ускорила шаг. Впереди блеснула чёрная полоса незамёрзшей воды.

«Нешто река рядом? А мы сколько дней от неё шли!»

Но, подойдя ближе, Василиса поняла, что перед ней – круглое лесное озерцо в рамке порыжелого, высохшего рогоза. Озеро не замёрзло: вероятно, на дне бил ключ, – и сломать ногой тонкую корочку льда у берега оказалось проще простого. Василиса подобрала отяжелевший от снега подол юбки и быстрыми шагами вошла в воду.

Дно озерца оказалось илистым, вяжущим ступни и таким ледяным, что у девушки перехватило дух. Она даже остановилась на миг, чтобы набрать воздуху в лёгкие и напомнить себе, что осталось – чуть-чуть, совсем капельку. И – не заметила могучей фигуры, которая бесшумно поднялась из рогоза у неё за спиной. В следующий миг жёсткая ладонь зажала Василисе рот, и её, как морковку из грядки, одним рывком выдернули из воды.

– Молчи, девонька, – чуть слышно предупредили её. – Идём, покажешь, кто в избушке живёт. А шумнёшь – шею сверну.

Ошеломлённая Василиса не сопротивлялась, когда её вскинули на плечо и понесли обратно. В полутьме рассвета она едва могла разглядеть своего похитителя. Это был высокий, кряжистый человек в мягких сапогах, в сдвинутом на затылок мохнатом малахае. Обмёрзшая шерсть его полушубка больно царапала Василисе щёку. В свободной руке человек нёс ружьё. Двигался он, несмотря на тяжёлую ношу, очень легко: вскоре они уже были в десяти шагах от избушки. И тут Василиса с ужасом заметила, как навстречу им из оврага поднялся ещё один силуэт. Второй человек подошёл ближе, и Василиса увидела лицо молодого парня. Мельком подумала: «Не буряты… и не казаки…». И, набрав воздуху, завопила так, что с огромной ели мягко обрушился пласт снега.

– Ефи-и-им! Беда-а-а-а!!!

Её тут же швырнули наземь, больно зажали рот, скрутили за спину руку – но из избы уже вылетел Ефим. И – застыл на пороге, широко расставив ноги и подняв ружьё.

Некоторое время над оврагом висела тишина. Незваные гости стояли как каменные. Ефим тоже не трогался с места.

– Что ж, парень, – до ночи так проторчим? – наконец, довольно дружелюбно спросил тот, кто поймал Василису. Теперь она могла рассмотреть, что это – старик с сивыми волосами, крутыми кольцами падающими из-под малахая на лоб, и такой же курчавой бородой. Мохнатый полушубок чуть не лопался на его широких плечах. Своё ружьё дед держал спокойно и умело, и на обветренном лице его не было ни страха, ни злости.

– По мне – хоть до Страшного суда, – невозмутимо отозвался Ефим. – Вы кто будете? Пошто девку нашу забрали? Отпустите её да идите куда знаете.

– Беглые? – помолчав, спросил старик.

– Тебе что за дело? Коль изба твоя – прости, что заняли. Нынче ж уйдём.