Отличить подделки от подлинников было несложно, потому что манера художника была хорошо известна, а у его вдовы сохранился дневник, в котором были четко указаны даты и места создания картин, а также изображенные на них объекты. Фальсификаторы использовали для изготовления акварелей другую бумагу и не смогли достоверно сымитировать индивидуальный стиль художника. Кроме того, у вдовы также были фотографии работ мужа, созданных им в последние годы жизни. Рядом с подписью художник часто ставил дату создания произведения. У нижнего края одной фальшивой акварели стояла пометка с указанием места и времени ее создания в Финляндии, тогда как было достоверно известно, что в тот момент художник с женой отдыхал в Греции.

Ярмо Лепистё был в числе подозреваемых, однако против него обвинение не выдвинули. Между тем обвинение было предъявлено двенадцати подозреваемым — многих из них полиция давно держала на примете. Двоих приговорили к выплате штрафа. Сеппяля вспоминает, что позже в рамках рассмотрения другого дела он допрашивал одного из этих обвиняемых, который сказал: «В том деле приговор получили только те ребята, которые не сумели защитить себя и пришли на суд без помощника». По словам Юрки, тогда все дилеры заявили, что приобрели произведение у другого человека, который, в свою очередь, также утверждал, что купил или получил его от другого человека, — и так до бесконечности, пока цепочка объяснений не упиралась в «неизвестного». Сеппяля рассказывает: «Помню, как на финальной стадии расследования допрашивал одного сильно татуированного мужчину, которому не удалось бы отдать картину на аукцион: вряд ли его пустили бы дальше дверей. Подозреваемый рассказал, что купил подделки у неизвестного человека; и в этом деле личность изготовителя фальшивок тоже осталась неустановленной. Таких ребят, на которых останавливается расследование, иногда называют вратарями. Порой они могут взять на себя совершенные другими лицами преступления и даже пойти в тюрьму за денежное вознаграждение».

Учителя рисования Ярмо Лепистё очень любили ученики и другие преподаватели. Внешне он выделялся на общем фоне, любил длинные пальто и широкополые шляпы. Его уважали за страсть к искусству, деликатность и готовность оказать поддержку. Он был настоящим профессионалом, с которым легко работать. Мы не знаем, когда Лепистё начал участвовать в «серой» торговле произведениями искусства, но вообще арт-бизнесом он занимался более двадцати лет. Его первые сомнительные сделки были раскрыты еще в начале 2000-х годов, и разоблачение продолжалось вплоть до 2015 года. Складывается впечатление, что деятельность Лепистё заключалась в приобретении подделок, изготовленных другими художниками, фальсификации подписей и сочинении фальшивых провенансов.

Лондонские и парижские аукционные дома и галереи, получавшие от Лепистё произведения для продажи, долго проявляли недюжинное терпение, хотя среди работ регулярно обнаруживались подделки. Из обширной документации предварительного следствия явствует: еще в июле 2000 года Лепистё получил по электронной почте сообщение от представителя Christie’s в Лондоне о том, что произошло с одной из отправленных им в аукционный дом картин. Произведение, автором которого считался польский художник Генрих Семирадский (1843–1902), в декабре 1999 года было продано за £10 000. Покупатель отправил его на экспертизу, и польские специалисты признали его подделкой. Аукционному дому Christie’s пришлось вернуть клиенту деньги. В конце сообщения представитель Christie’s сожалел о произошедшем и предлагал (поскольку Лепистё уже получил причитающееся вознаграждение от «Семирадского») вычесть эту сумму из тех денег, которые будут заплачены ему за другие картины. Заканчивалось письмо вопросом, хочет ли Лепистё ознакомиться с отчетом польских специалистов о результатах экспертизы.