— Ч-ч-что?! — я приподнялась на локте. Во сне мы были в Костиной спальне, в которой я и уснула, и все тут было так же, как и наяву — только его самого не было.

Денис больше не выглядел как зомби со снесенным черепом, не пугал жутким могильным видом и запахом.

Он был опять добрый и теплый.

Как раньше.

— Ты притворялся? Притворялся монстром? — спросила я очевидное.

— Да, — покаянно кивнул Денис. — Я ждал, когда тебе хоть кто-нибудь понравится и дождался — Костю. Ты испугалась, когда я спросил про него.

— Но ты же злился! Ты пугал меня! — я жаловалась ему на него же, как было всегда. Денис был моим лучшим другом, кому еще жаловаться?

— Я подталкивал тебя к нему. Хотел, чтобы ты поняла, что живой мужчина лучше мертвого. Чтобы нашла хорошего человека, с которым тебе было бы тепло. И у меня получилось.

— Мне было тепло с тобой!

Страх, заледеневший в глубине сердца вот уже много дней, постепенно таял. В комнате становилось все светлее, словно уходили тяжело нависшие тучи.

Денис смотрел на меня нежно и грустно:

— Ты была одна. Я не хотел, чтобы ты была одна всю свою длинную жизнь. Тебе нужен тот, кто был бы рядом, приносил тебе кофе, обнимал, когда грустно, и кому можно было бы купить дурацкого шоколадного зайца на Новый Год.

— Но я никогда никого не буду любить так, как тебя! — отчаянно выдохнула я, стирая катящиеся из глаз слезы.

Мой Денис оказался самым-самым лучшим. Опять. Всегда. Как можно променять его еще на кого-то?

— Так — не будешь… — он встал на одно колено и поцеловал меня в макушку, а потом поднялся на ноги. — Будешь по-другому. Иначе, но не менее сильно. И он не будет любить тебя так, как я. Но он сделает тебя счастливой, обещаю. А мне пора, малыш.

Я подняла голову и сквозь мутную пелену слез смотрела, как он отходит, отступает назад, в сияющий за дверью балкона яркий солнечный свет.

Будто вместо новогодней ночи там включили июльский полдень.

— Не уходи… — попросила я отчаянно. — Я буду скучать, Динь. Динь!

— Динь-динь… — прошелестел теряющий плотность голос. — Ты меня уже отпустила, любовь моя. Уже отпустила.

Смотреть на сияние и темную фигуру в нем было больно, но я все равно смотрела. До рези в глазах, до прыгающих темных точек смотрела, как он уходит и растворяется в этом свете.

Мой Динь.

Я долго плакала во сне, никак не желая успокаиваться, но со слезами из меня вытекала застарелая тягучая черная боль и, как размазанная тушь, оставалась на пальцах, под глазами и на подушке.

А потом я проснулась и поплакала еще немного наяву, но это были простые слезы, светлые. Прощальные.

После Нового Года я в последний раз схожу к Денису на могилу, приведу там все в порядок, поблагодарю сторожа и буду с этих пор приезжать раз в полгода, на Пасху и на его день рождения.

Теперь, когда я решила все дела с миром мертвых, мир живых неуловимо изменился, отмер, будто он стоял на паузе и ждал, пока я закончу. Заворочался во сне Костя, и я прильнула к его широкой спине — хотелось тепла. Он повернулся, сграбастал меня в объятия и прижал к себе, не просыпаясь. Я пригрелась где-то у него под мышкой и совсем успокоилась.