— Потому что ты мне его подарила.

— Я?! — отшатнулась.

Все странное меня сейчас пугало.

Но он смеялся:

— Конечно. Чьи подарки я развозил накануне Нового Года? Там и мне нашлась корзиночка с неплохим коньяком, я ведь тоже клиент и соратник. Артур коньяк выбирал или тебе доверил?

— Артур… — буркнула я.

Сначала-то он мне доверил, а потом посмотрел, какой счет я ему подпихнула на подпись и схватился за голову. Никакие уверения, что армянский коньяк уважал даже Черчилль его не убедили. «Может, — сказал он. — И уважал. Так то был и правда армянский коньяк, а не то, что у нас в магазинах продается».

— Уверен, что шампанское выбирала ты, и оно выше всех похвал, — утешил меня Костя. — И мандарины тоже. Сейчас проверим!

Пока он болтал, он успел дотолкать меня обратно к выходу, снова вырубить везде свет, аккуратно вынуть из моих трясущихся рук ключи и запереть офис вместе с призраками, если они там оставались.

Только на улице, глотнув холодного воздуха вперемешку со снежинками, а потом запив его из Костиной фляжки, я почувствовала, как меня отпускает.

Расслабляется туго натянутая струна ужаса где-то внутри, теплеет в груди и прочищается в голове.

— Ну что? — весело посмотрел на меня Костя и щелкнул сигналкой машины. — Поехали веселиться? И даже как-то неудобно было напоминать, что я его вообще-то отшила.

Веселиться так веселиться!

Вряд ли Денис простит мне это бегство. Не сегодня, так завтра — он все равно придет и заберет меня, когда я останусь одна и засну.

Рано или поздно.

Так что мне терять?

Будет что вспомнить там, где обитают призраки.

Мы бросили машину где-то в переулках, когда на дороге стало столько же шумных веселых людей с бенгальскими огнями, хлопушками, флажками, бутылками, фляжками, сколько и на тротуарах.

Все зачем-то стремились в центр, и мы шли вслед за толпой, которая всегда вела туда, где происходило самое интересное: будь то пятерка Санта-Клаусов, зажигающая под древнюю песню «Backstreet boys», или сани, запряженные настоящими северными оленями, или внезапная снежная битва в крошечном скверике, весь снег в котором ушел на строительство двух противоборствующих крепостей, и на снежки почти не осталось, так что оба воинства обменивались парой десятков переходящих снежков.

Время от времени где-то впереди из гущи людей взмывала зеленая, красная или золотая ракета, и ее встречали громкими радостными воплями. Все делились друг с другом шампанским из бутылок, глинтвейном из термосов, глеггом из тамблеров и всем, что горит и зажигает кровь, из фляжек всех сортов.

Сначала мы Костей просто шли рядом, и передавали из рук в руки фляжку с коньяком, неловко при этом улыбаясь, словно делали что-то запретное. Я не пила, просто смачивала губы, бурлящего веселья мне хватало и без этого. Но постепенно толпа уплотнялась, подталкивая нас друг к другу, и вскоре мы уже сталкивались локтями, наступали на ноги: то я ему, то он мне, да пить становилось гораздо удобнее на брудершафт, чем просто так. К полуночи и по мере приближения к центру люди вокруг стали совсем непредсказуемыми и шумными: одни шарахались туда-сюда, другие куда-то бежали, распихивая всех по пути. Сигналили одинокие наивные водители, пытаясь продраться через пешеходов, захвативших их законную территорию, отстаивали свое право ехать по велосипедной дорожке сумасшедшие владельцы гироскутеров и самокатов, выехавших на них в эту ночь. Пару раз в этом карнавале мы умудрились потерять друг друга из виду и успели испугаться, что уже не найдемся.