— Извини меня.

— Месть стоит того, чтобы рисковать жизнями? Если мы не вернёмся, что будет со Златой, Варей, Марком? Нужна им будет твоя месть? Это только ударит по ним ещё сильнее. Злате будешь рассказывать сам о своих экзерсисах.

— Да ты что?! — испуганно. — Давай, не скажем?

— Она тоже в команде. Так что без вариантов.

Это сильно его отрезвит, надеюсь. Злата свирепа в вопросах безопасности.

Мы долго ещё обсуждаем произошедшее. Но деваться теперь некуда, и приходится следовать плану Тихого. Объективно он теперь разумнее.

Земля Ольховских отличатся от земли Петрика. Здесь каменисто. А связи нет совсем.

— Это порода? — поднимаю шершавый камень с острыми краями.

— Да. Но в ней золота крохи. Добывать дороже, чем потом продашь. А вот здесь…

Уводит меня под очередной холм. Там срез почвы, словно был обвал.

Тихон взбирается по камням.

— Полтора метра вглубь — богатая жила.

Присаживаюсь, пытаюсь запустить GPS.

— Связи нет.

— Здесь фонит, дед говорил. Мы вот здесь сейчас примерно, — тыкает на увеличенную карту.

Отмечаю точку и делаю несколько фотографий этого среза с разных ракурсов. Точные координаты не поставить.

К ночи выходим на посёлок. Крошечный совсем. Три улочки. В окошках тусклый свет.

— Там, — показывает вдаль. — Огни горят на холме. Дача Дагиевых. Мы по петле обошли. А там наш дом…

На другом краю посёлка на фоне тёмного неба видно крышу двухэтажного дома.

В сторожке свет. Мы не заходим к сторожу. Тихий тащит ночевать меня к каким-то Ушаковым.

— Это тётя Нина, вдова. Дагиевы у нее сына убили. Она их ненавидит, не сдаст.

Домик старый, убитый… Встречает она нас как родных. Быстро зашторивает окна, накрывает на стол, всё вытаскивая из закромов. Причитает по Злате.

Это совсем другой мир. Я в таком не был никогда. Моя жизнь всегда была в достатке. А тут всё такое… Не прошлый век, позапрошлый!

Тётушка рассказывает нам все сплетни по посёлку. Всё шумят о том, что на земле Петрика золото нашли. Полдня искали нас, перепугали весь посёлок.

Люди надеются на то, что жизнь опять закипит. С исчезновением Ольховских посёлок умирает. Кто мог — уехал. Остались пенсионеры, да прислуга новым баринам — Дагиевым. Даже магазина не стало, на выходных приезжает машина с товарами и всё. Школы тоже нет.

Незаметно оставляю ей денег в углу, рядом с иконами. Для меня это копейки, для неё целое состояние. Сетует, что при Ольховских жилось несравнимо лучше.

Будит нас часа через четыре, ещё до рассвета.

— По усадьбе рыскают! — разливает нам чай. — Опять приехали! Сторожа разбудили. Только умотали в сторону города.

Завтракаем оладьями. Благодарим за приют и уходим. Окна в сторожке не горят. Тихон кормит узнавшую его старую собаку на цепи оладьями, завёрнутыми нам с собой.

— Тихо… Тс… — шепчет он ей. — Свои.

Двери выломаны. Мы заходим внутрь.

— На минуту… — словно извиняясь просит он. — Всём равно уже они уехали.

Свет не включаем. Бродим в потёмках. В комнате Златы — сшитые куколки на кровати.

— Мама ей шила. Остальные все отдали. Эти оставили.

С тяжёлым сердцем запихиваю их в рюкзак. Для Вари от бабушки будет.