Притушиваю свет.

— Как дела у Марка?

— На первый взгляд — лучше. Внутричерепное давление в норме. Глазки ожили. Смотрит…

— Наталья приезжает?

— Нет, — поджимаю губы. — Я ей запретила. Она подписала отказ от родительских прав.

— Была такая необходимость? — поправляет очки Нина Андриановна.

— Это было необходимо для Марка, да.

— Тогда — правильно. Будь всегда решительной и не щади тех, кто слишком щадит себя сам. С тех пор, как у женщины появляются, дети, принцесской ей быть больше нельзя. Только королевой! Казнить, миловать, отправлять войска на войну, если потребуется.

— Это так, Вы как всегда правы Нина Андриановна. Но хотелось бы без войн.

— А без войн, всё отнимут, Золотая девочка. Надо показывать зубы, чтобы боялись.

Надо. Без этого не выходит.

Включаю музыку, смотрю в окно. Где же они? В груди долбится тревога. Губы шевелятся, подпевая:

«Умирал за меня, я не звала.

Сердце выковыривал из груди.

Ты теперь можешь спокойно спать.

Ты теперь весь внутри».

Возвращайся!

Зажигаю изящный фонарик на окне.

У нас так в Карелии «торопят» тех, кто задерживается.

— Как же удачно женился мой старший внук. Этот склеп снова превращается в дом.

Тревожно брожу по гостиной. Сержусь, что не звонит, только пишет.

Морщусь от резкого приторного запаха. Отыскиваю глазами Варюшу.

— Варя! — подбегаю к ней, отбирая флакон с эфирным маслом. — Нельзя это трогать. Шкодина…

Нажимаю на любопытный нос. Ставлю флакон повыше. Но запах, который ещё пару недель назад казался мне приятным, теперь вызывает раздражение и отвращение. Вытаскиваю из флакона деревянные палочки, выкидываю их в окно. Закручиваю плотнее, убираю в старинный секретер.

— Мальчишку родишь, — задумчиво смотрит Нина Андриановна на мой плоский живот. — Хорошо.

Тест я не делала ещё. Но все признаки «на лицо».

— Мужчины не звонили?

— Едут, Нина Андриановна.

— «Наши» победили?

— Живы, здоровы — это уже победа! — поднимая Варю на руки вальсирую с ней. — А деталей Демид по телефону не рассказывал.

Телефон пиликает. Поспешно хватаю его.

«Встречай!»

— Приехали!

Бегу в прихожую мимо кухни.

— Можно накрывать, — бросаю прислуге.

Накидываю на плечи шубку и выхожу на крыльцо, сбегаю вниз по ступенькам. Попадаю сразу же в объятия мужа. Закрывая глаза, растворяюсь в его запахе, запахе дыма, и… пороха. Отстраняюсь заглядывая с тревогой в его глаза. Так от отца пахло после охоты.

— Ты стрелял.

Оглядываюсь, отыскивая глазами Тихона. В порядке. Взгляд немного тревожный, но нагловатый. Будто нашкодил. И ждёт, что ругать будут, а он не собирается каяться.

— Не в людей, — разворачивает обратно моё лицо Демид.

— В кого?

— Всё расскажу. Позже.

Тиша смывается в дом, бросая рюкзак на крыльце.

А мы встречаемся губами. Его холодные и мои горячие. Повисая на шее, кусаю его в эмоциях за губу. Соскучилась!

Руки ныряют мне под одежду. Сжимает отекшую, ноющую грудь. Не сдержав стона, обмякаю в его руках.

— Мм… Как меня горячо встречают, — шепчет мне страстно в губы. — Хочу тебя… В тебя хочу… кончить. Немедленно!

Ведёт носом по моей коже, вдыхая глубже, стискивая сильнее.

— Дэм… смотрят, — смущаюсь, встречаясь взглядом с одним из охранников, стоящим возле двери. Тот поспешно отводит взгляд.