Реакции родственников могут быть разные. Чаще всего это бывает рационализация. От мягкого уговора и призывов отдохнуть (ты стал увлекаться философией, потому что ты устал; поехали отдохнем на море, и ты выбросишь все это из головы), до более жестких претензий и призывов вернуться в лоно семьи (перестань заниматься неизвестно чем! не забывай, пожалуйста, о своих обязанностях: ты – отец семейства!).

«В этом месте – внизу, в низшем бессознательном, – говорит Ассаджиоли, – быть очень неприятно. Особенно, когда человек там находится в первый раз. Он испытывает одиночество, тревогу, неуверенность в себе, низкую самооценку, трудность в объяснении происходящего. Сложно сказать, сколько времени он здесь пробудет…»

Когда человек тонет, он хватается за что угодно, лишь бы спастись. В нашей ситуации духовного кризиса он нередко выбирает какую-то картину мира, философскую систему, религиозную организацию. Хотя и делает это в основном только для того, чтобы не быть в состоянии внутреннего отчаяния и страха. Чаще всего такая картина мира находится, хотя ее истинная ценность бывает иногда сомнительна. Но такую поспешность выбора можно объяснить: пусть хоть что-то, чем ничего. Потому что дальнейшее пребывание в душевном хаосе и неизвестности действительно сводит с ума. И тогда человек переходит на вторую стадию.

Картина мира нашлась. И в ней человек находит ответы на свои вопросы об устройстве мира. Мир устроен и живет по таким-то законам. Человек в нем занимает такое-то место. События, происходящие в жизни, имеют такой-то смысл и определенным образом связаны между собой. Человек понятным для себя образом выстраивает причинно-следственные цепочки: сейчас я живу так, потому что жил так-то. В новой картине мира он находит объяснение происходящему с ним.

Ассаджиоли пишет, что «предшествующие конфликты и страдания со всеми их психологическими и психосоматическими симптомами иногда вдруг совершенно внезапно исчезают, тем самым подтверждая тот факт, что они не были связаны ни с какими физическими причинами, но являлись непосредственным следствием внутренней борьбы. В таких случаях духовное пробуждение становится истинным исцелением».

Итак, тревога ушла, самооценка и уверенность в себе выросли. Появилась радость: «какое счастье! я знаю, как устроен мир! И я могу объяснить прошлые события и до той или иной степени спрогнозировать будущие».

Что чувствуют его близкие? Конечно, то, что тревога ушла – это хорошо. Но новое состояние родственника, находящегося в поиске, не может не обращать на себя внимание. Ведь возбуждение осталось, просто сменило свой знак. Выйдя из депрессии, человек оказался в радостно-маниакальном состоянии, которое может быть выражено довольно радикально.

Тревожащими могут быть сигналы, например, о непримиримости с другими картинами мира («истинно верующие – только люди из моего сообщества, а все остальные заблуждаются»).

Желание, чтобы все разделяли его обретенную картину мира, может быть выражено и несколько агрессивно. Причем, что характерно для христианства, человек может даже не замечать всей рассогласованности своего поведения. Подобно тому, как в крестовых походах шли убивать за Христа, член семьи может испытывать ненависть к близким только за то, что они не разделяют его взгляды. Любые разговоры относительно того, что Христос есть Любовь и подобное поведение не приближает к Нему, но отдаляет, могут не иметь воздействия.