Маша отбивалась, не смея крикнуть...
Ласки Дмитрия становились назойливее. Угодливые придворные разошлись, не решаясь мешать господской потехе.
- Оставь меня... оставь, царевич... Богом прошу! - задыхаясь, прошептала Маша со слезами в голосе.
- Поцелуй и обними покрепче... Ожерелье подарю!
- Не хочу я твоего ожерелья... Оставь меня!
- А! Моего не хочешь! Видно, Василий богаче меня? Или его и так поцелуешь...
- Оставь меня! Не нахальник Василий... Не станет обижать девушку...
Взбесившийся Дмитрий поднял Машу и готов был уже поцеловать ее, как возле него появился Василий.
- Оставь Машу, Дмитрий! - сказал он, сверкая глазами. - Оставь, я тебе говорю!
- Ах ты, молокосос! Туда же! Убирайся прочь, не то я тебя...
Вне себя Василий схватил Дмитрия за горло, и молодые люди вступили в борьбу.
Маша успела ускользнуть.
Василий одолевал Дмитрия, но их поспешили разнять, и Дмитрий, озлобленный, негодующий, продолжал осыпать соперника оскорбительными словами.
Василий несколько раз порывался броситься на Дмитрия, но его удерживали. Он сжимал кулаки и весь дрожал от бессильной злобы, а Дмитрий, пользуясь правом и властью, издевался над ним.
К Василию подошел Артемий.
- Уйди, царевич, - тихо сказал он. - Не кулаком тебе бороться с ним...
- Я хочу отомстить ему! Он... он мать мою оскорбил!.. Он...
- Пойдем, царевич, я дам тебе орудие мести... Все готово... Нужно только твое согласие, твое мужество...
Василий смотрел с удивлением.
Артемий отвел в сторону Василия и в общих чертах сообщил ему о давно готовом заговоре и назвал участвующих.
- Сегодня ночью, - заключил он, - последнее совещание в комнате твоей матери. Медлить нельзя... Еще день, два, и, пожалуй, тебя и твою мать в темницу посадят. Все готово. За тобою дело, царевич...
Какая-то тень скользнула из-за дерева, возле которого они разговаривали, но молодые люди не заметили ее. Львов был озабочен своим планом и судьбой Василия.
Глава XVII
РАСПЛАТА
Наступила ночь.
Все крепко спали, и только в комнатах Софии светился огонек. Но ее мысли были далеки от половины Ивана III, давно уже супруг не посещал свою жену в ее хоромах.
Смерть царевича Ивана как бы создала непреодолимую границу между царем Иваном Васильевичем и Софией Фоминишной. Подозрительность Ивана сумели раздуть до грандиозных размеров. А София была слишком горда и чиста, чтобы унизиться до оправдания.
Кроме Артемия и Поярка, главных вдохновителей заговора, в палатах Софии собрались молодые бояре, вояки и дьяки, всей душой принадлежавшие к ее партии.
Тут были Полтев, Палецкий, Хрул, Скрябин, Гусев и многие другие. София сидела на высоком кресле, а за нею стоял Василий, молча внимавший речам заговорщиков.
Долго уже продолжалось совещание, а царевич еще ни слова одобрения не вымолвил.
- Чего же ты хочешь, Артемий, не пойму я, - наконец сказал он.
Голоса разговаривающих смолкли.
Артемию, князю Львову, выпало на долю подробно объяснить царевичу мотивы, план и конечную цель заговора.
Докладчик начал издалека.
- Когда я был в монастыре, - говорил он, - то узнал, что еретики, раскольники не изгонялись, хотя митрополит много работал против них. Но потом приехал из Киева жид Схария и привез с собою пятерых жидов, которые распространили новую ересь, еще более жестокую.