В итоге я триста раз пожалела, что согласилась помянуть почивший бюллетень. Вместо этого приходилось поминать Ташу, причем исключительно недобрым словом.

Уж не знаю, что на нее так подействовало – удобрения или общество Дена Вентери, – но подруга обновляла список с непростительным постоянством. Она требовала то стаканчики с готическим шрифтом, то набор черных свечей разного диаметра, то холодец в форме пятиконечной звезды.

– Таша собралась принести кого-то в жертву? – пошутил Коул.

– Ага. Мое терпение!

Дек вновь настойчиво пиликнул. Веко дернулось. Нога самопроизвольно пнула тележку. Та охотно покатилась. Покатилась, покатилась и прикатилась к стенду с грецкими орехами. Стенд опрокинулся, орехи с радостным постукиванием рванулись во все стороны на поиски приключений.

– Мудак хар! – ругнулся продавец, который, судя по всему, мудохался с этой горкой орешков все последние полчаса.

– Простите! Я все уберу, – заверила я мужчину, делая шаг, чтобы ликвидировать последствия катастрофы.

Нога наступила на орешек, подвернулась. Тело внезапно вспомнило народные танцы Тверди и попыталось изобразить присядку. Слово «попыталось» в этой фразе ключевое. Мой отчаянный выпад ногой, не менее отчаянный визг и грациозный взмах рукой завершился бесславным вмешательством смеющейся стихии по имени Коул.

– А давай-ка сядем и передохнем.

Что ж, предложение оказалось на диво конструктивным.

Коул усадил меня в тележку, заботливо подложив под спинку свой свитер. Двумя быстрыми взмахами рукой поднял с пола разбросанные орешки, сложил в воздухе идеальную пирамидку и вернул на стенд. Вы бы видели лицо продавца в этот момент. Мужчина силился заговорить, его губы кривились в причудливых волнах, но разум отказывался рождать слова.

– Держи.

Коул сунул мне в руки два пончика в розовой глазури и, не дав полюбоваться красотой, откусил от одного добрую половину.

– Эй! – возмутилась я.

– Что еще не куплено по списку? – ловко перевел тему извозчик, толкая груженую тележку перед собой.

Я смирилась, видать, сработал младенческий рефлекс от прогулок в коляске, и принялась зачитывать. Коул еще трижды наклонился – дважды, чтобы доесть свой пончик, один раз – чтобы чмокнуть меня в макушку. Последнее было необязательно, но приятно.

После забега между стеллажами мы с пакетами в руках – Коул тащил загруженные с горкой сумки, я несла пакет с выпечкой – поднялись на крышу, где располагалась площадка для орлов, и сели на лавочку. Коул пил минералку, я наслаждалась горячим какао с крохотными зефирками. Идеальный момент для правды, не находите?

– Коул, твой браслет… Он такой же, как мой?

Словно испытывая мое терпение, собеседник нарочито медленно допил воду, подумал и только тогда повернулся ко мне.

– Технически браслет на твоей руке принадлежит мне.

Я чуть со скамейки не навернулась.

Вам знакомо это чувство, когда на теплоходе музыка играет, а ты одна стоишь на берегу? Искренне надеюсь, что я не одинока, ибо быть одинокой и ни хрена не понимать – это уже перебор даже для моей нервной системы.

– В смысле? – вот и все, чем смог разродиться мой мозг.