Вообще-то мне следует рявкнуть, чтобы он не смел быть таким милым и перестал совершать такие романтичные жесты, но вместо этого я уточняю:

— И какой фильм?

— Шазам, — самовольно отвечает Максим, и я представляю как он в этот момент он улыбается, демонстрируя ямочки на щеках.

Ну как я могу стоять против него и ДиСи?

— Через пять минут спущусь.

— Идете в кино? — из кухонного прохода мама наблюдает, как я начинаю носится по квартире в поисках подходящей одежды.

— Угу.

Я замираю посередине комнаты с ногой, наполовину вдетой в джинсовую штанину и жалобно пищу:

— Мам, я жалкая, да?

— Конечно нет, милая. Ты просто влюблена. И ты бы вдела вторую штанину, а то опоздаешь.

Через пять минут я прощаюсь с мамой и вылетаю за дверь. Пока сбегаю вниз по ступенькам, начинаю жалеть о проявленной слабости и нарушении данного себе обещания провести вечер отдельно от Максима. Вчера я ночевала у него, и сегодня, следуя намеченному плану, должен был состояться день голодовки.

Я даже подумываю о том, чтобы придумать отговорку, почему я не смогу пойти в кино, но вся эта чушь мгновенно вылетает из головы едва я вижу его, прислонившегося задом к капоту и держащего в руках букет цветов. Голубые розы, чтоб меня. Где он вообще такие взял?

— Увидел в витрине и не смог пройти, — Максим сует тяжелую охапку мне в руки, не переставая улыбаться. — Они такого же цвета как твои глаза. Блю Кюрасау.

Я тычусь носом в бархатные синие лепестки и чувствую предательское пощипывание в носу.

Романтичный ублюдок. Как я буду жить без него, когда он уедет?

Максим

— Отвезешь меня домой? — спрашивает Бэмби, когда мы, по глаза набитые попкорном, выходим из кинотеатра, — У меня куча стирки скопилось, боюсь, скоро на работу ходить будет не в чем.

И снова эти неубедительные отмазки. С Бэмби явно что-то происходит, но она продолжает делать вид, что все в порядке. И я ей подыгрываю, хотя и чувствую себя при этом херово: уезжаю через две недели, и хотел как можно больше времени проводить с ней.

Чем ближе мой отъезд, тем чаще одолевает необходимость совершать поступки, которые мне раньше в голову не приходили: дарить Нике цветы, приглашать в кино и делать совместные селфи. Я уже знаю, что буду по ней скучать, возможно, даже больше, чем предполагал, и хочу запомнить каждый оставшийся день, проведенный с ней. Поэтому то, что она моего желания не разделяет, задевает за живое.

— У тебя все в порядке, Бэмби? Ты в последнее время на себя не похожа.

Говорю это и самому становится смешно от хождений вокруг да около. Хочется спросить ее в лоб: какого черта происходит? Почему ты меня избегаешь? Прямо, блядь, потребовать. Впервые в жизни я ощущаю себя заложником собственных слов. Это ведь мне не нужны отношения и обязательства. Меня все слишком устраивает, чтобы одним эгоистичным порывом стереть независимый статус.

— Да, все в порядке, — Ника беззаботно улыбается, однако, в глаза мне не смотрит.

В итоге я провожаю ее до квартиры, а потом еще пятнадцать минут сижу в машине возле подъезда, пытаясь понять, в какой момент все пошло не по плану. Как несколько недель безмятежного удовольствия превратились вот в это… самокопание и желание понять, что я сделал не так.