«Ты придурок, Максим, — вновь заявляет о себе внутренний голос. — Думал, все было просто так? Ни хрена не было. С самого начала все было не просто так. Но ты такой тупой, что не хотел этого признавать».

Где же ты, блядь, раньше-то был такой умный?

— Ну мы трахаться-то пойдем? — осторожно уточняет Индира. Вид меня, заливающего в себя виски на асфальте, ее, очевидно, не отпугивает.

— Дождь начинается, — смотрю перед собой и, смахнув со щеки первые капли, лезу в карман за телефоном. — Вызову тебе такси.

— Никакого дождя нет, Максим. Не парься, короче. Сама доберусь.

Ника

— Так, ну почему ты опять в кровати жрешь это понятно, а волосатому для чего очки нарисовала? — вопрошает Леся, стоя посреди моей спальни.

— Достал на меня глазеть, — кошусь на бумажного Джареда, на носу которого красуются круглые черные очки популярной в этом сезоне формы. Даже в своем подавленном состоянии я не смогла отказать ему в следовании моде.

Скинув на пол пустые коробки с логотипом ВьетКафе, который в моем марафоне обжорства заменил опальный, по причине национальной принадлежности, МакДак, Леся плюхается на кровать рядом со мной и сдвигает к переносице татуированные брови:

— Я тебя жалеть не собираюсь, поняла?

— Вот и прекрасно, — вздыхаю я и камнем валюсь на примятые подушки. — Моей жалости к себе хватает с лихвой.

— Ты мне одно скажи: на хрена ты со своим ботаном встречаться-то поперлась?

— Потому что Глеб попросил о встрече. Хотел поговорить.

— Я перефразирую вопрос: а согласилась ты на фига?

— Потому что я к Глебу нормально отношусь и мне было тоскливо одной дома! — из без того зареванных глаз как по команде брызгают слезы и чтобы ими не захлебнуться, мне приходится снова подняться. — Потому что я постоянно думала про этого улыбчивого кошатника и хотела хотя бы немного отвлечься!

— Ээээ, тише, тише, Ники, — Леся успокаивающе похлопывает меня колену и понижает голос, очевидно, поняв, что бодрыми наездами меня не развеселить. А потому переходит к наездам мягким. — Я это к тому, чтобы ты на коника-то все не вешала. Он, конечно, поступил как знатное мудло, но и ты хороша. Наврала, что дома киснуть будешь, а сама мясо трескать с бывшим поперлась. И Глебася твой тоже хорош. Взял и веник с собой притащил, садовник хренов. Лучше б еб тебя в лепестках, когда была возможность.

При упоминании о мудле, цветах и ебле события прошлого вечера ненавистной картиной встают перед глазами, и, беззвучно всхлипывая, начинаю бормотать.

— Я ведь поехала за ним… Хотела поговорить. Сказала, что он не так все понял. А он жабе этой пережаренной ключи от своей квартиры на глазах моих отдал и сказал, чтобы она его ждала… На тех же простынях, которые я ему вот этими руками застелила, — трясу перед Лесиным носом ладонями, — ее трахал, понимаешь?

— Ой, да может и не трахал…

— Хватит его защищать! — рявкаю я, брызгая слюной и слезами. — Сама говорила, что он Куклачев.

— Ой, ты когда влюбленная, такая визгливая, — морщится Леся и трет запястьем свою щеку. Кажется, продукты моей истерики все же на ее попали. — Хочешь мое мнение узнать? Лучше скажи, что хочешь, потому что я все равно тебе его озвучу.