— Да, черт, да, да, да… — лепечу я, больше всего на свете боясь, что он перестанет делать то, что делает и моя финишная прямая прервется. Но Максим не перестает, а лишь всаживает в меня порцию допинга, когда глухо стонет. Оргазм обрушивается на меня ведро снега на голову: в ушах звенит и перед глазами темнеет, и мне приходится прикусить себе руку, чтобы погасить стон. Надкушенная рука — не такая большая плата за безоблачный мир в нашей семье.

Ноги меня не слушаются, и я просто сползаю Максиму на грудь и, тяжело дыша опускаю глаза вниз.

— Пиздец, Бэмби, — хрипит Максим со страдальческим выражением на лице. — Ты же не против посмотреть, как я дрочу? Потому что у меня сейчас, на хрен, яйца взорвутся.

Я поворачиваю голову, наблюдая, как он запускает ладонь под шорты и извлекает свой эрегированный прибор. Несмотря на то, что пульсация внутри меня едва стихла, я чувствую новый всплеск возбуждения, от вида того, как Максим сжимает себя в кулаке и начинает водить рукой.

— Засекай время, Бэмби. Спорим, продержусь минуту.

— Не продержишься, — обещаю я и, соскользнув с его торса, присоединяюсь к спасательной операции самоотверженным волонтером: накрываю член ртом и начинаю двигаться в такт движениям его ладони.

Выдержки Максима хватает секунд на тридцать, после чего он, шепча «Бля, Бэмби, какая же ты охуенная», сжимает волосы и продолжительно извергается мне в рот. Мой личный вклад в благотворительный проект «Чистые простыни».

Вытираю укушенной рукой губы и ложусь рядом с Максимом, пытаясь отдышаться. Он гладит меня по щеке и, прижав к себе, целует волосы:

— Готова спать?

— Тебе нужно вернуться к себе в комнату, — вяло возмущаюсь я, потому что совсем не хочу, чтобы он уходил. Мне и в его мужественной подмышке очень комфортно. — К чему этот риск.

— Я поставил будильник, пугливый олень. Сбегу еще до того, как ты откроешь глаза. В твоей комнате кровать удобнее и подушка лучше.

— Лааадно тогда, — рот сам расползается в широкой улыбке, которую я прячу в пахнущем пихтой бицепсе. — Спокойной ночи.

Ника

Меня будит наглый луч солнечного света, пробивающийся через приоткрытую штору. Не поворачивая головы, ощупываю рукой соседнюю подушку и, убедившись, что взъерошенной головы Максима на ней нет, открываю глаза. Как и обещал, он не проспал. Если бы это я была той, кому нужно было сбегать по будильнику, нас бы обязательно спалили. Хорошо, что Кэп не я.

Натянув спортивные штаны и футболку, чищу зубы, после чего спускаюсь на первый этаж. Судя по слюнособирательному аромату, витающему в гостиной, Любовь Ивлеева приступила к своим мамско-супружеским обязанностям и готовит завтрак.

— Привет, — обнимаю ее сзади, утыкаясь в воротник пушистого голубого халата. И тут же испытываю угрызения совести за то, что мы с Максимом нагло предавались разврату всего лишь в нескольких метрах от ее опочивальни.

— Проснулась, Никуш? — нараспев произносит мама и ласково похлопывает меня руке. — Садись, сейчас блинчики будут.

— Не с мясом хоть?

— Игорю с мясом, а тебе с клубникой. Вот только что с грядки нарвала.