Я наливаю себе фирменный ивлеевский чай и плюхаюсь за стол с блаженной улыбкой на лице. Мне, конечно, по душе вся эта самостоятельность в виде отдельного от родителей проживания, но как же приятно снова побыть под уютным маминым крылом в компании блинов с клубникой.

— А дядя Игорь где? — обжигая пальцы и язык, запихиваю горячий кружок себе в рот.

— Плавает, — с улыбкой отвечает мама. — Уже час почти.

— Поддерживает форму, чтобы быть достойным своей красавицы?

— Еще и на цигун записался, — заговорщицки шепчет мама.

Ну дела. Концентрирует ци, стало быть, дядя Игорь во имя любви и здоровья. Молодец.

— А Максим все еще спит? — спрашиваю тоном "Да что с этого полуамерикоса взять? Привык дрыхнуть до обеда".

— Уехал часа два назад, — мама скидывает перед моим носом новую порцию ароматных блинов и возвращается к плите. — Кто-то ему позвонил, и он сорвался.

От неожиданности рука застывает в воздухе, пальцы разжимаются, и сдобренный маслом блинчик шмякается обратно в тарелку.

— А когда вернется? — непроизвольно вырывается из меня и я, поняв свою оплошность, быстро добавляю: — Он же обещал доставить меня домой.

— Сказал, что сегодня вряд ли приедет. Не переживай, Никуш, тебя Игорь отвезет.

И вот в этот момент со мной происходит какая-то хрень: солнечные лучи в окне начинают слепить и раздражать, блинчики кажутся недосоленными, клубника кислой, а утро паршивым. А еще возникает желание позвонить Максиму и с дотошностью гестаповца расспросить, куда он уехал так рано и почему, черт возьми, меня не предупредил.

Я бы так и сделала, если бы не своевременное воспоминание о том, что требовать отчета в наших продуктово- сексуальных отношениях я не в праве. Это, впрочем, совершенно не мешает мне кипеть и злиться. Мог бы хотя бы смс мне написать.

— Мам, я наелась, — поднимаюсь из-за стола и вымучиваю улыбку. — очень вкусно. Пойду еще немного поваляюсь.

— Все в порядке, Никуш? — повернувшись, мама озабоченно смотрит на меня. — Что-то ты побледнела.

— Живот прихватило от такого чревоугодия. Полежу немного и пройдет.

Стуча пятками, я бегу к лестнице, не обращая внимания на щедрое мамино предложение хлопнуть две таблетки Мезима, и, взлетев на второй этаж, закрываюсь в своей комнате.

Да что, черт возьми, со мной такое? Странное сочетание желания агрессивно молотить кулаками в стену и плакать. Может, ПМС с гости нагрянул?

Рухнув на кровать, я десять минут смотрю в потолок, пытаясь обуздать кипящие эмоции, но они никак не желают обуздываются.

В чем дело, Ника? Чего ты так взбеленилась? Может, у Кэпа квартиру затопило или в офисе чего случилось. "А может, поехал кошатник свой проведать", хихикает мое ехидное Я голосом Леси.

Я хватаю в руку телефон, и пальцы сами набирают Максиму сообщение:

"Какого хрена…"

Стираю и пробую снова:

"Какого черта…"

Тоже не годится. Откладываю мобильный в сторону, считаю до тридцати и набираю Лесе.

— Лесь, — не обращаю внимание на ее хрипло-заспанное "алло", — ты правда думаешь, что Максим — Куклачев?

— Ты че несешь, Ники? — ворчливо откликается подруга, — Говори нормально, а то у меня похмел, и котелок туго соображает.