— Будник, срочно организуй ремонт и контролируй дорогу. Фрицы могут помощь своим подбросить. Молодец, что тяжёлую зенитку раздолбал, она бы в спину нам ударила. Остаёшься за командира взвода.

— Есть! — вытянулся рыжий лейтенант, но Шестаков уже отключил рацию.

— Поздравляю, товарищ взводный, — хлопнул его по плечу механик-водитель, признанный авторитет в экипаже.

— Осмотри гусеницу, приготовь инструмент и запасное звено. Радисту не отходить от пулемёта, наблюдать за дорогой. Я вернусь через пять минут. Гляну, как там Антоха.

— Кровью истёк, — вздохнул механик-водитель. — Дырка с пятак, и лопатку вывернуло. Вы, товарищ лейтенант, пришлите в помощь пару десантников, а то долго провозимся.

— Ладно, посмотрим.

Заряжающий был мёртв. Крепкий деревенский парень, расторопный в бою, лежал с мертвенно-белым от потери крови лицом. Василий снял шлемофон и подумал, что не надо было посылать парня под такой огонь. А если бы бак вспыхнул? Жалюзи и моторное отделение рядом.

Подошёл сержант, командир отделения десантников. Тоже снял шапку и сообщил, что у него погиб один боец, а второго ранило мелкими осколками.

— Ты молодец, — сказал сержант. — И пушку ихнюю уделал, и эту вредную четырёхстволку. Наверное, к ордену представят.

— Самая вредная — это зенитка 88 миллиметров. Ствол пять метров, а наши танки за два километра достаёт. Ты мне пару бойцов выдели, гусеницу натянуть.

— Два не получится, — подумав, отозвался сержант. — Нас всего шестеро осталось, считая меня. А мы периметр охраняем, фрицы рядом. Я тебе Ваню Земцова дам, у него ручищи такие, что один лебёдку заменит. Иван, шагай сюда.

Когда подошёл рослый широкоплечий парень в ватниках и тесноватой телогрейке, сержант сказал:

— Парень — огонь. Пятерых фрицев на счету имеет, двоих голыми руками задавил.

— Годится!

На обратном пути лейтенант обратил внимание на танкистов из экипажа погибшего взводного лейтенанта. Оба сидели на куске брезента, прижавшись друг к другу.

— Живые? — окликнул их Василий.

— Дышим, — буркнул механик-водитель. — А от лейтенанта и радиста одни головешки остались.

— Теперь я взводный. Мне люди нужны.

— Обходись без нас. Мы в себя ещё не пришли.

Но лейтенант понял, что контужен лишь наводчик, а механик-водитель показывает гонор.

— Встань, — коротко скомандовал он.

— Ну, встал, — неохотно поднялся механик. — И что дальше?

— А дальше пойдёшь со мной. Гусеницу надо ремонтировать.

— У меня рука отбита.

— Зато вторая работает. Сейчас каждый человек на счету.

Наклонившись над сержантом-наводчиком, спросил:

— Помощь нужна?

Наводчик с огромным синяком на лице усмехнулся:

— Отлежусь. Какая сейчас помощь? Бой идёт. Если спирту граммов сто, то, пожалуй, полегчает.

— Пришлю спирта, — засмеялся рыжий лейтенант. — И полушубок выделю, чтобы не замёрз.

— От спирта и я бы не отказался, — оживился механик. — Глядишь, контузия пройдёт.

— Тебе работать надо. Двигаем.

Комбат Андрей Шестаков со свойственной ему решительностью и быстротой добивал базу горюче-смазочных материалов. Горели бензин и солярка в цистернах, от жара лопались бочки с техническим маслом. Текли горящие ручейки, огонь грозил перекинуться на машины. Десантники задыхались от дыма и отступали к воротам, на забывая подбирать трофеи.