Унтер-офицер побежал, умело уклоняясь от пуль. Он был крепок физически и бежал быстро. Однако на войне у каждого своя судьба. Впереди взорвалась одна из цистерн с бензином. Лицо обдало нестерпимым жаром, и унтер, замедлив бег, повернул к ограде.

Пули из автомата ППШ прошили поясницу и опрокинули на вытоптанный снег. Один из десантников наклонился над ним, забрал автомат, пистолет, запасные магазины и отстегнул часы.

— Не стреляй, — вспомнив слова санитарки, попросил он. — Двое детей… цвай киндер… мальчик и девочка.

— Лежи, сам подохнешь, — заслоняясь рукой от жара горящего бензина, сплюнул русский.

И побежал дальше. Огненный ручеёк, прожигая снег, парил, приближаясь к ногам унтер-офицера, имевшего четыре награды за хорошую службу и смелость. Отталкиваясь локтями, он сумел отползти на пару метров. Но ручеёк неумолимо приближался к добротным утеплённым сапогам, а нестерпимый жар душил, не давая позвать на помощь.

Вокруг шёл бой, не смолкала стрельба, и унтер понял, что помощи ждать не от кого. Он рванулся из последних сил. Огонь и дым застилали небо, отсчитывая последние секунды жизни.

Тяжёлая зенитка калибра 88 миллиметров часто и эффективно использовалась против русских танков. Её пятиметровый ствол разгонял бронебойные снаряды до скорости восемьсот метров в секунду и проламывал броню «тридцатьчетвёрки» на расстоянии двух километров.

Расчёт орудия во главе с опытным фельдфебелем услышал русские танки ещё на подходе, но взять их на прицел мешал туман.

— Ладно, подойдите поближе, — сцепив зубы, тщательно вглядывался в дорогу фельдфебель.

На территории базы туман был не такой густой, и фельдфебель разглядел наконец цель — повреждённую русскую «тридцатьчетвёрку», которая вела беглый огонь.

Установленное на лафете кругового вращения орудие бесшумно развернулось в сторону русского танка. Выстрел, как всегда, оказался точным — не зря на стволе зенитки были изображены силуэты полутора десятков уничтоженных танков и нескольких самолётов.

Две-три русские машины поджигали выстрелами из «трёхдюймовок» ипулемётными очередями цистерны с горючим, теперь мешал целиться дым. Но фельдфебель терпеливо всматривался в оптику, не сомневаясь, что рано или поздно поймает в прицел обнаглевшие русские «панцеры».

Открыла огонь счетверённая 20-миллиметровая установка. Оглянувшись, фельдфебель разглядел две «тридцатьчетвёрки». Они медленно двигались по дороге — оба танка Шестаков оставил снаружи, чтобы найти тяжёлую зенитку, главную опасность для штурмовой роты.

Орудие срочно разворачивалось на сто восемьдесят градусов. Расстояние до русских танков составляло метров двести пятьдесят. В их сторону густым пучком неслись трассы счетверённой зенитной установки. Мелкие снаряды не пробьют броню, но десятки ударов помешают русским наводчикам взять точный прицел, пока развернётся тяжёлое орудие.

Оба танка выстрелили одновременно. Один промахнулся, а снаряд второго взорвался рядом с капониром. Осколки ранили заряжающего, опрокинули подносчика боеприпасов. Однако фельдфебель уже поймал в прицел одну из «тридцатьчетвёрок» инажал на педаль спуска.