Ремезов резко обернулся:

– Бару? Ты как здесь очутился?

– Я услыхал звон, – парнишка пожал плечами. – Подумал, что здесь что-то нечисто, и вот – примчался помочь тебе.

Боярин нервно потеребил ус:

– Как видишь, твоя помощь уже не требуется.

– Как раз требуется, и даже очень! – неожиданно воскликнул подросток. – Мы должны увезти убитого из орешника и сбросить его с утеса. Иначе все подумают, что это именно ты зачем-то хотел убить ловчего, и убил… моим же словам никто не поверит.

– Что ж, – подумав, Павел махнул рукой. – Ты верный друг, славный Бару. Говоришь, сбросить с утеса?

– Да. Там сейчас нет никого, да и искать в той стороне не будут. Пропал ловчий – и пропал, не велик господин, а охота – дело опасное, многие гибнут. Сейчас я приведу коня, закинем на него тело…

Покончив с трупом, Павел и Бару немедленно помчались к охотникам, нужно было искать распорядителя, славного Иркина-нойона, и юный найманский воин хорошо знал, как это лучше всего сделать.

– Дядюшка говорил мне, что распорядителя следует искать в дубовой роще, там его шатер, а на другой стороне дубравы – шатер великого Бату!

– А нас пропустят к распорядителю? – нагоняя подростка, засомневался боярин. – Там же, наверное, воины кругом, стража.

Бару весело засмеялся:

– Конечно, пропустят! К шатру распорядителя охоты постоянно приезжают ловчие, посланцы нойонов – докладывают, получают сведения о дичи, там народу много – мы подозрений не вызовем, тем более что дядюшка уже говорил о тебе славному Иркину.

Оборвав разговор, Ремезов задумался, и думал он все о том же – о странных глазах, о багряных звездах… Что ж в них, черт побери, такое?

– Я знаю, почему ловчий бросился на тебя, друг, – повернулся в седле Бару.

Павел хлопнул глазами:

– Вот как? Знаешь? И почему же?

– Очень просто – в него вселился злой дух! Так бывает, и часто. Ты видел глаза этого ловчего?

Ремезов передернул плечами – ну, до чего же наблюдательный мальчишка! Даже глаза заметил. Звездочки.

– И что, часто ты такие глаза видел?

– Да видал, приходилось. Бывает, если кого невзлюбит какой-нибудь сильный шаман, он может заколдовать человека, взяв его волосы и кровь – и тогда такой заколдованный будет делать все, что шаман прикажет.

– Понимаю – зомби, – боярин насмешливо скривился и подогнал коня.

Шаман, хм… какое-то религиозное мракобесие получается. Чушь!

– Обычному человеку, даже самому великому воину, с шаманом ни за что не справиться, – усевшись в седле боком, продолжал вещать Бару. – Просто так ни саблей колдуна не возьмешь, ни стрелой…

Ремезов хохотнул:

– Просто неуязвимый какой-то!

– Почему же неуязвимый? – подросток скривился от солнца. – Просто надо взять цветок папоротника, да зашить его в мешочек, а тот мешочек повесить на грудь – и тогда все чары колдуна пропадут, он против того, у кого цветок, как простой человек станет.

– Всего-то цветок? – улыбнулся Павел.

– Хо, всего-то? Его еще найди, попробуй!

Боярин немного помолчал, собираясь с мыслями – а ведь забавная беседа выстраивалась. Шаман, гляди-ко!

– А из-за чего колдун может невзлюбить человека?

– Да из-за чего угодно! – расхохотался подросток. – Невесту отбить, просто позавидовать в чем-то, а пуще того – если вдруг шаман почувствует исходящую от кого-то опасность, особенно если этот человек чужак, не такой, как другие, – из далекого далека! На такого и чары могут не подействовать – в том могуществу колдуна угроза, такого человека колдун обязательно захочет убить. Как только почувствует!