И она кинулась в другую комнату – дом был построен не на крестьянский, а именно что на купеческий манер, с несколькими комнатами и ведущими в них дверями. Ахиллес молча ждал. До тех пор, пока ожидание не затянулось сверх возможного. Где-то в противоположной части дома хлопнула дверь…

Выхватив браунинг, он ворвался в комнату. Пусто. Рванул еще одну дверь…

Она лежала на пышной постели, уставясь невидящими глазами в потолок, и против сердца торчала рукоять ножа-пчака. С первого взгляда было ясно, что с ней кончено, и Ахиллес кинулся в соседнюю комнату. Где увидел распахнутую заднюю дверь (какую в обычных крестьянских домах не встретишь), и за ней подступивший почти вплотную лес. Ветки ближайшего кустарника были сломаны, словно кто-то продирался сквозь них в величайшей спешке.

На крик Ахиллеса из-за угла выбежал пристав с наганом наголо. Выдохнул:

– Сбежала?

– Сбежал тот, кто ее убил, – сказал Ахиллес. – И гоняться по лесу теперь за ним бесполезно… Он нас перехитрил, мерзавец, он все это время сидел в доме, наверняка подслушивал. Она пообещала принести склянку с остатками яда, который в тот вечер подлила Капитанову. Он ее, конечно, унес с собой…

– Кто?

– Подозрения у меня есть, а улик – ни малейших, – сказал Ахиллес. – Одно ясно, Иван Иннокентьевич: никакая это не нечистая сила, это люди, ловкие и совершенно беззастенчивые в средствах. Я еще далеко не весь клубок распутал, но кое-какие ниточки потянул…

– Что же делать? Сообщить в уезд?

– Пожалуй, рановато…

– Но ведь положено…

– Вы не забыли, кто подписал мое рекомендательное письмо? – спросил Ахиллес резко. И добавил помягче: – Иван Иннокентьевич, дело двумя убийствами не ограничивается, вы, наверное, сами понимаете… Ключ ко всем странностям – в усадьбе, и там я его буду искать. Потерпите денек, ладно? Марину, конечно, в мертвецкую, тем более что мотивировка отличная – прохожий варнак залез в дом, полагая, что хозяйки нет, а она, на свое несчастье, дома оказалась… И я вас очень прошу: сделайте так, чтобы вам все же выдали для вскрытия тело Капитанова, проведите вскрытие ночью, в глубокой тайне, привлеките вашего провизора-химика, путь ищет следы яда…

– Сделаю, – серьезно пообещал пристав. – Из кожи вывернусь, а сделаю. Такого в моем стане еще не бывало…

– Ну а теперь обговорим еще кое-что…

…Такого ужина Ахиллес еще не отведывал. Не в том смысле, что на столе были какие-то невиданные яства. Попросту он отдавал себе отчет, что каждый проглоченный им кусок, каждая ложка соуса могут содержать смертельный яд – тот, которым был отравлен Капитанов. Он старательно отгонял эти мысли: а зачем, собственно, его убивать, зная, что никакими уликами он не располагает? Смерть его лишь привлечет внимание полиции, причем отнюдь не становой и даже не уездной – уж Сигизмунд-то Янович всерьез обеспокоится тем, что человек, которого он посылал провести расследование, убит. И все злодейские замыслы рухнут.

И категорически не хотелось думать о том, что бывают, он слышал, яды, не оставляющие следов в организме. Правда, читал он это не в научном журнале, а в уголовном романе, так что шансы выжить имелись.