Но вот наступил год, когда мне исполнилось шестнадцать, и всё изменилось.
В назначенное время Питер привёз меня в Неверленд, но теперь смотрел на меня с отвращением.
– Как ты постарела, – сказал он.
Для Питера не было ничего отвратительнее, чем старость. Любой заблудившийся мальчишка, обнаруживший однажды утром волосок или прыщик на подбородке или почувствовавший, что у него начинает меняться и становиться ниже голос, был обречён. Вскоре он навсегда исчезнет. Питер называл это «прореживанием стада» и «законом природы». На самом деле он сам убивал таких мальчишек, и все мы знали об этом. Вот и на моё расцветающее девичество Питер смотрел так неприязненно, словно готов был убить меня. И убил бы, наверное, если бы не знал, что дольше чем на неделю я в Неверленде не задержусь. Тогда же меня в очередной раз похитили пираты, но теперь Питеру на это было наплевать.
Капитан Крюк к тому времени был уже мёртв – Питер Пэн собственноручно скормил его крокодилу, – а из той старой команды в последней битве между Питером и Крюком уцелели лишь трое. Боцман-ирландец Сми, джентльмен Старки, похищенный какими-то островными кланами, и первый лейтенант Скаури. Вскоре Сми набрал новую команду из красивых грубиянов с коротко остриженными волосами и вечно недовольными лицами – эти новые пираты очень напоминали мне вернувшихся с войны молодых парней, которых я видела у себя дома, в Англии. Так вот, эти новые пираты, которыми командовал Сми, похитили меня, притащили на свой корабль и привязали к мачте, ожидая, что Питер бросится меня спасать и начнётся славная битва. Но прошло два дня, а Питер всё не появлялся, и Сми озадаченно почёсывал свою лысую голову, глядя в подзорную трубу.
Ну что, вам жалко меня? Думаете, что я дрожу от страха, находясь под бдительным присмотром сурового Скаури? Ну как вам сказать…
Скаури был, наверное, самым преданным капитану Крюку членом его команды, а значит, относился к Питеру с глубочайшим презрением и отвращением. Вероятно, именно поэтому его и назначили моим персональным стражником, знали, что весело мне с ним не будет. Скаури был довольно страшноватым на вид парнем лет восемнадцати с бледно-розовой кожей, тяжёлыми веками, бугристым носом и покрытыми первой жёсткой щетиной щеками. В первый день он стоял напротив моей мачты, прислонившись спиной к перилам фальшборта, и часами не мигая смотрел на меня своими тёмными, как ночь, глазами. А когда вся команда разошлась по кубрикам спать, он огляделся по сторонам, вытащил из-за пояса свою саблю и направился ко мне. Я решила, что он хочет разрубить меня пополам, но вместо этого Скаури перерезал верёвки и освободил меня.
– Присядь, – коротко сказал он.
Я повиновалась, но не потому, что послушалась приказа, просто у меня ноги устали целый день стоять у мачты. Корабль покачивался на якоре возле берега, причём так близко, что до палубы дотягивались тени от болотных мангровых деревьев, сквозь ветви которых я могла разглядеть угольно-чёрное, усыпанное искорками звёзд ночное небо.
Скаури протянул мне кувшин с водой и сухарь с ломтем солонины. Сухари и вымоченная в соляном рассоле говядина считаются, как известно, классическим пиратским блюдом.