Врачевательница хмыкнула и с тем же непробиваемым спокойствием приложила к моей коже другой чаронометр.

— Двадцать два, как видишь. У тебя все?

— Да. Благодарю вас…

Оставив ошарашенную меня, врачевательница удалилась к своим колбам и склянкам.

Я вышла в коридор и без сил прислонилась к стене. Двадцать две s-еденицы. Двадцать две. Для жительницы Котловины даже три-четыре считалось невероятной удачей. Чары ведь в крови и передаются от родителей к ребенку. На окраинах всегда жили те, кому магического наследия не досталось. И в моей семье ни у кого не было потенциала. Никогда.

Так откуда у меня двадцать две единицы?!

Вместо радости я вдруг ощутила страх. Что со мной происходит? Откуда во мне дар, и почему потенциал увеличивается? Магистрариус сказал, что мой уровень динамический, но я подумала, что возможное колебание будет в пределах одного-двух делений, а потом остановится. Но это? Что мне делать… с этим?

Двадцать две — это запредельно. Святые праведники, да это же почти зеленый сектор. Да это…

Не укладывалось в моей голове. Я не верю. Но интуиция подсказывала, что снова идти в лазарет и просить третий чаронометр — бессмысленно. Он покажет то же самое.

Я обхватила себя руками, вновь ощущая внутри озноб. Снова это знакомое чувство, словно в груди застрял кусок льда. С той самой ночи, с погружения в студеную бездну он торчал там…

В комнате была лишь Брин, но увидев меня, девушка отвернулась. И я не знала, что ей сказать и как объяснить. Тогда придется говорить и о том, что я случайник, и о падении в реку. И даже о том, чего я сама совершенно не понимала. А этого мне совсем не хотелось. Поэтому, перекусив домашним сыром и подхватив свою сумку, я снова вышла за дверь, ощущая себя неприкаянным приведением, бродящим по коридорам ВСА. Мимо меня проходили студенты, поодиночке или компаниями, но со мной никто не разговаривал и даже сторонились.

— Тина! — радостный возглас заставил меня удивленно обернуться. Ко мне спешил Томас, и я радостно улыбнулась, увидев его. — Я сделал основу для твоего защитного экрана, смотри, — заговорщицки произнес парень, приблизившись.

Я с искренним восхищением глянула на ажурный проволочный браслет.

— Какой красивый!

— Главное, чтобы работал, — деловито отозвался студент. — Дай руку.

Тонкое плетение плотно обхватило запястье.

— В самый раз. У меня глаз, как у сокола, — похвастался Томас, снимая украшение. — На днях доделаю. Сегодня встречаемся?

Я неуверенно кивнула. И вскинулась, заметив темный силуэт рядом. Возле стены стоял Ривз, и меня передернуло при взгляде на него. Приятель Вандерфилда улыбался, но от его оскала становилось не по себе.

— Уже нашла себе ухажера, крошка? — растягивая слова, протянул он.

— Не твое дело, — насупилась я.

— Приятель, тебе повезло, — продолжал ухмыляться брюнет. — Сдается мне, эта девочка из помойки на редкость… горячая. Конечно, если тебе удастся… разогреть ее. Хочешь, расскажу, как это сделать?

Жар злости опалил мои щеки, и я дернула ничего непонимающего Томаса за рукав.

— Идем отсюда. Не слушай его.

— Почему же? — не унимался Ривз. — Твоему приятелю будет интересно. Ведь интересно же? Хочешь узнать подробности?