Вероника посещала свои занятия с четким ощущением, что ее жизнь перечеркнута. Она просто теряет время, переливает из пустого в порожнее. Любви – нет, женская реализация – нуль, творческая реализация – нуль. Что остается? Ребенок. Ради него и жить.

Вероника стеснялась внешности Гоши, ей было стыдно выводить его на люди. Рядом с Вероникой Гоша смотрелся как тень за горой: молчаливый, невзрачный, никакой.

Майка видела, что ее сына не любят, унижают. Она страдала. Но Гоша терпел и готов был терпеть всегда. Что угодно, но только рядом. Для него не было ничего дороже, чем эта женщина и эта жизнь. Он жил как в аду, но при этом был счастлив. Такие вот превратности судьбы.

Однажды утром Вероника строго произнесла:

– Гоша, нам надо поговорить.

Гоша напрягся: что за прелюдия? Надо говорить – говори. Зачем предупреждать?

– Я слушаю, – насторожился Гоша.

– Ты хочешь, чтобы мы с тобой прожили всю жизнь?

– Хочу.

– Пропиши меня в своей квартире. Сделай сособственницей.

Вероника была прописана в квартире своих родителей в тихом центре Москвы, и было не совсем понятно, зачем ей нужна прописка в скромной полуторке? Но если она хочет…

– Я согласен, – сказал Гоша.

Он прописал Веронику на своей площади. Это произошло во вторник. А в пятницу она забрала ребенка и ушла к родителям. При этом сказала:

– Квартиру продадим и поделим деньги пополам.

– Но я не хочу продавать, – возразил Гоша.

– Значит, ты должен выплатить мне половину стоимости. Пять миллионов.

– А где я возьму?

– Где хочешь. Иначе я не покажу тебе сына.

– Ты же обещала… – удивился Гоша. Он сам никогда не врал и не предполагал, что это делают другие. Каждый меряет по себе.

Вероника усмехнулась. Она его просто развела на бабки. И кинула. И ничего ей за это не будет, поскольку сделка – по обоюдному согласию.

У Вероники были свои резоны: картины не покупают, потому что не видят. Надо активно выставляться. Выставки требуют немалых денег: аренда помещения, развешивание картин, привезти-увезти.

Денег нет. Единственный источник – Гоша. Но и у Гоши нет. Остается Майка.

Гоша отправился к матери. Свободных денег в наличии не было. Майка продала свою долю Грише Новикову. Гриша стал единственным хозяином фирмы и не верил своему счастью. Бизнес – перспективный. Надо быть последней дурой, чтобы его продать. Но Майка оказалась недальновидная. Вся в мамашу. Продала бизнес, и деньги уплыли к Веронике.

Я сказала Майке:

– Старость не за горами. На что ты собираешься жить? На пенсию?

– Как все люди, – ответила Майка.

– У людей огород, куры. А что у тебя? Кот?

Майка задумалась.

– Гоша попросил, – сказала она, помолчав.

– А что ты его слушаешь? Он же подкаблучник. Под каблуком у Вероники, а Вероника бессовестная.

– Он ее любит, – угрюмо сказала Майка.

– Ну и пусть любит, если хочет. А ты при чем?

– Это я его таким родила, – глухо сказала Майка.

Она чувствовала себя виноватой и шла на поводу у своей больной совести.

Деньги Веронике были выплачены. Я полагала, что Вероника использует эти деньги с умом: купит себе мастерскую, например. Освободит себя от дорогой аренды. Но нет. Она стала устраивать выставки одну за другой, и через два года деньги кончились. У денег есть способность протекать как песок сквозь пальцы. Только что были – и пустота. А где взять новые вливания?