Вероника с сыном жила у своих родителей-пенсионеров. На родителей легла дополнительная финансовая нагрузка. Отец – бывший подводник, ездил по Москве на своей машине, подсаживал пассажиров. Зарабатывал, или, как тогда говорили, «бомбил».

Работали все, кроме Вероники. Хотя Вероника тоже работала. Каждый день уходила в свою мастерскую и трудилась в поте лица. Просто ей за это не давали денег. Она работала, но не зарабатывала. Так будет точнее.

Гоша остался без семьи. Одинок и свободен, что одно и то же.

Майка страдала. Но что она могла сделать?

– Заведи подругу, – приказала я Гоше.

– Кому я нужен? – отмахнулся Гоша.

– Одиноких женщин сколько угодно. Только свистни…

Гоша свистнул, и действительно образовалась подруга Рая, бухгалтер. Она была Гошина ровесница. Жила с шестнадцатилетним сыном Робертом. Хотела замуж. Мечтала о семье.

Рая стала наезжать к Гоше и готовить ему еду на несколько дней вперед. Особенно ей удавались голубцы, которые она называла «го́лубцы», с ударением на «о». Блюдо – сложнопостановочное, требовало много времени, но это стоило того. В постели Рая тоже старалась добросовестно. Демонстрировала все, что умела. А к сорока годам можно многому научиться, если начать с двадцати. Но вообще-то наука невелика. Чего там уметь? Надо просто любить и желать. Вот и вся наука.

Гоша устраивал Раю по принципу: плохонькое, да мое. Он был не красавец, конечно, зато скромный и надежный. Такого из рук не выхватят. Прошлый муж Раи был красивый. И что с того? Красивый муж – чужой муж.

Рая предложила Гоше не тянуть, а съехаться. Объединить две квартиры – ее двушку и Гошину полуторку, и выменять на трехкомнатную, и жить втроем, вместе с Робертом.

Гоша промолчал. Нужен ему этот Роберт. Всю жизнь мечтал. У него собственный сын, своя кровь. А тут чей-то Роберт, не пойми чей.

Гоша тосковал. Свою семью он видел только в прежнем составе: Вероника, Толик. Ради них он был готов взойти на костер и гореть заживо.

Рае казалось, что счастье близко, стоит руку протянуть. Но протянутая рука провалилась в пустоту. Гоша испарился. Рассосался. Нет его…

Вероника, освободившись от Гоши, тем не менее широко им пользовалась, как шофером, как грузчиком. Только что не платила за услуги. Наоборот – брала с него.

Вероника его обирала, эксплуатировала, унижала. И никогда ни одного доброго слова, не говоря о большем. Гоша терпел и подчинялся.

Я смотрела на него и думала: что это? Любовь? Неужели любовь может выглядеть так уродливо, так безжалостно? Может быть, в Гоше что-то не успело сформироваться в результате преждевременного рождения? Не образовался нужный ограничитель: вот досюда можно терпеть, а дальше уже нельзя. Можно все. И Вероника позволяла себе все.

Вероника ушла от Гоши в надежде встретить новую любовь. Но у любви были другие маршруты.

В моем доме раздался звонок. Это был Гоша.

– Тетя Люся, давайте продадим наше место на Ваганьковском кладбище.

– А урны куда? – поинтересовалась я. – К тебе на кухню?

– Урны можно поставить в колумбарий. Это дешевле.

Я поняла, откуда ветер веет. У Вероники кончились деньги.