– Не понимаю. Но я знаю точно, что у тебя чердак снесло. Ты сумасшедший, – фыркнул Борис.

– Кстати, по поводу старушек, – чуть слышно промолвил Илья. Его глаза сузились, как у змеи. – Это ведь ты со своим гомосеком-садистом ловил несчастных женщин. Помнишь, когда я к вам подошел? За рулем «Газели» был ты, Боря. Ты помогал своему сексуальному партнеру удовлетворять его сраные фантазии.

Борис дернулся, словно от удара хлыста, его лицо покрылось мертвенной бледностью.

– Я ничего…

Илья энергично качнул головой.

– Не оправдывайся. И не бойся. Я тебя не убью. У каждого свои недостатки. Ты подонок, и я подонок. Я сегодня ударил старуху и убил четверых человек. Двое из них, тупые мордовороты, вообще получили ни за что. Хотя они знали, чью жопу прикрывали своими тушами. А ты как минимум педик и соучастник многих убийств. Забудем. Так что просто веди катер, ладно?

Борис уставился вперед, боясь пошевелиться.

– Я все помню, – хрипло произнес Илья. – Все.

Плотно сжав губы, он про себя добавил:

«Все, кроме одного. Та девушка… На фотографии. Как ее?»

– Аяна… – выдохнул он и посмотрел на Бориса, который до крови закусил губу.

– Ты слышал выражение: «Не плачь, потому что это закончилось»?

Тот отрицательно покачал головой, взглянув на Илью как на ненормального.

– Чего это ты вдруг?

– Просто так, – вздохнул Илья.

Хрипящее, иссиня-черное море злилось, швыряя в стекло ледяные брызги, но катер продолжал с упрямством параноика двигаться вперед, разрезая носом разгневанно-бушующие волны.

Ей стоило неимоверных усилий, чтобы подняться с ящика. Некоторое время Наталья безмолвно таращилась на сына, который, скукожившись, как заскорузлый башмак с отслаивающейся подошвой, спал в инвалидной коляске. Слюны натекло столько, что на тощих коленях молодого человека образовалось темное клейкое пятно.

– Извини, что не могу… не могу отнести тебя на матрас, – разлепила губы старуха. – Если я тебя подниму… мы просто упадем на пол. И я больше вообще не поднимусь.

Огарок свечи медленно и тихо умирал. Последний отблеск слабого пламени, блеснув в отражении запыленной пленки на окне, померк. Комната погрузилась в тревожно-прохладный мрак.

– Если… – прошептала Наталья. – Если через час… ничего не будет… я пойду сама.

Посмотрев на свои нелепо торчащие ноги, одну разутую, другую в грязной калоше, она с горестной усмешкой поправилась:

– Точнее, поползу.

Дотащившись до хлипко-продавленного дивана, она обессиленно легла на задубевшее, жесткое от времени и грязи ложе.

– Я просто посплю… Чуть-чуть… и потом пойду…

Выгнув спину и неслышно ступая, к сонной старухе приблизился Дын. Обнюхав ее скрюченные пальцы, рыжий кот мягко улегся рядом, прижавшись своим тощим телом к натруженной руке хозяйки.

Вскоре они крепко спали.

До рассвета оставалось чуть более часа.

– Поднимается буря, – с тревогой сказал Борис, вглядываясь в пенистые волны. – В такую погоду катер не сможет пристать к берегу.

– Заткнись и крути баранку, – приказал Илья. – Ты достал уже своим нытьем.

– Если ты хочешь сдохнуть, то какого хрена тащишь за собой других! – гневно заорал Борис. Он хотел выкрикнуть что-то еще, но через секунду в его затылок уперся ствол пистолета.