Илья не видел, как сзади, держа в руках громадный валун, крался Борис. С искаженным гримасой лицом он шептал ругательства, шаг за шагом приближаясь к беглому зэку.

Откуда-то слева послышалось хриплое ворчание, но Илья продолжал молча смотреть на шар. Из-за того, что клетка была забита обрывками газет, дождь не повредил его – он лишь слегка потемнел от влаги.

Мужчина запрокинул голову, глядя на выглянувшую луну. Дождь постепенно стихал.

– Я успею? – с надеждой произнес он, глядя на высившийся перед ним старый маяк.

Борис остановился за его спиной, с усилием поднимая над головой камень.

– Успеешь, – зашипел Борис.

Перед мужчинами заскользили бесформенные тени. Лязгая зубами, из тьмы один за другим выпрыгивали огромные поджарые псы. Однако Илья их не интересовал. Промчавшись мимо Труднова, словно его и не существовало вовсе, собаки устремились к Борису. Первый пес, яростно хрипя, с силой ударил мужчину в грудь, тот, выронив камень, покачнулся. Вторая тварь остервенело бросилась следом, и Борис, не удержавшись, упал. Еще две собаки, захлебываясь в злобном лае, кинулись на добычу, разрывая клыками живую плоть. Ночь содрогнулась от душераздирающих воплей. Борис катался по мокрым камням, безуспешно пытаясь скинуть с себя собак, которые заживо рвали его на части. Его рука попала одной псине в рот, и та сжала челюсти, отхватив сразу три пальца. Другая собака вцепилась Борису в гениталии, исступленно тряся головой. Кровь ручьями текла из многочисленных ран, но псы будто специально не трогали глотку своей жертвы, чтобы продлить мучения несчастного.

Когда Илья доплелся до маяка, с Бориса был сорван скальп, и две твари объедали его лицо, но тот все еще был жив. Крики сменили булькающие всхлипы, но вскоре стихли и они.

– Аяна, – ошеломленно повторял Илья, с величайшей осторожностью держа перед собой шар.

«Я же любил ее, черт возьми… Все детство… Где ты, Аяна?»

Он дотронулся до шероховатого белого камня, которым была облицована маячная башня. Сознание рисовало кадры, которые сменялись один за другим с сухим потрескиванием. Он словно вернулся в прошлое, на тридцать два года назад… Тогда Илье только-только исполнилось восемь…

– Я вспомнил, – вслух произнес он, начиная подниматься по винтовой лестнице. Кровотечение из рваной раны на животе усилилось, в ногах появилась слабость, но Илья упорно двигался наверх. – Я жил здесь. Ты мне всегда нравилась. Только… – Он зашелся в сухом кашле, болезненно скривившись.

– Только ты была меня старше. Тебе было двенадцать или даже тринадцать, – шептал Илья. Пальцы нежно гладили темно-синий шар из папье-маше. – Однажды мы пошли купаться. Ты отдыхала рядом с другими девчонками. Мы, пацаны сопливые, хотели порисоваться перед вами. Я прыгнул с тарзанки…

Он пошатнулся, опершись плечом на холодную стену. Голова кружилась, в глазах рябило и мутно расплывалось, словно он нырнул под воду.

«Главное – не упасть в обморок. Не дай Господи…»

– Я сразу потерял сознание. Только потом я узнал, что все мои приятели разбежались… Как только увидели, что мое тело всплыло вверх. Испугались. Но я…