Другие агенты на уроках физической подготовки чаще всего не обращали на меня внимания. Они никогда не подтрунивали и не выражали удивления, что ребёнок захухри делает на их занятиях, но и никогда не помогали. Постепенно я даже привыкла к такому отношению. Всем, кроме Элизабет, Андрэ и Лоретт было на меня плевать. Эти же трое прекрасно знали, сколько кредитов вбухано в мою личность, а потому какое-никакое внимание от них всё же чувствовалось. Док заходил раз в месяц и проводил полную диагностику всего организма, иногда выдавал витаминизированные неаппетитные пюрешки землисто-коричневого цвета. Они были такими же безвкусными, как и основная еда в тюбиках, но за время проживания на «Безымянном» я настолько привыкла к отсутствию вкусностей, что ела всё, что дают.
Лоретт разговаривала со мной исключительно на занятиях, точнее не столько разговаривала, сколько красноречиво поджимала губы или произносила очередной колкий комментарий, когда я раз за разом лажала. Я даже со временем стала различать ситуации, когда пиксиянка грубила всем без разбору просто из-за того, что у неё плохое настроение, и когда в своей резковатой манере пыталась донести действительно важную информацию.
Элизабет появлялась в моей каюте без графика, всегда в разное время суток и в совершенно разных образах. Однажды ко мне в дверь завалилась скалящаяся лысая рептилоидка в купальнике, колготках в сеточку и ботфортах, и я даже не сразу сообразила, что это агент пси-класса. Лишь после того, как гостья стала прямо на глазах отдирать от тела вторую кожу, мой пульс стал более или менее сносным.
Эльтонийка обычно расспрашивала, как идёт моё обучение, есть ли у меня вопросы или пожелания, но в те моменты, когда я вспоминала что-то действительно существенное, например, могут ли мне рассказать о том, как поживают родители и младшая сестра, пси-агент очень ловко уводила разговор в сторону.
Малинововолосая красотка с завидной регулярностью напоминала, что могла бы подкорректировать мою фигуру, пока она не сформировалась полностью — сделать бёдра шире, талию уже, грудь пышнее, — но я отказывалась от любых вмешательств. Только-только хоть как-то свыкнувшись с новой внешностью, мне не хотелось терять и её тоже. На это эльтонийка всегда деловито фыркала и осуждающе говорила, что я поступаю недальновидно, мол, красивые женщины добиваются успеха быстрее и легче, а агенты алеф-класса с помощью саморассасывающихся имплантов несколько раз в год меняют свою внешность. В такие моменты мы начинали спорить. В последнюю встречу я не выдержала:
— Твоими стараниями у меня теперь есть контракт на первые десять лет работы. Другие фигура или лицо мне ни к чему!
На это Элизабет громко расхохоталась:
— Ну не всегда же ты будешь сигмой этого нудного старпёра! Джерри, как-нибудь перекантуешься эти десять лет, а там глядишь, может, и какую-никакую личную жизнь настроить сможешь. Опять же, вероятно в кругу адмирала есть какие-нибудь нормальные мужчины, вон с Моро же он дружит уже несколько десятков лет.
Кто о чём, а эльтонийки о сексе. Быть может, я бы и сама так думала и реагировала, если бы среди представительниц моей расы рождались только девочки, но порой эта черта в Элизабет меня страшно бесила. Благо пси-агент навещала меня нечасто, и я успевала остыть от одного разговора до следующего.