В зале и так было тихо, а теперь тишина стала прямо-таки звенящий. У его величества Фрола глаза округлились, у архиепископа отпала челюсть, а третий участник церемонии дёрнулся, но головы не поднял.

Я аж зубами скрипнула, а Грэм заявил в своей обычной добродушной манере:

— Доброе утро, господа! Как поживаете? Всё хорошо?

Король выпрямился от возмущения, архиепископ посмотрел строго.

— Кто вы такой? — воскликнул Фрол. — Как сюда попали?

— Грэм Эйнардс, — он на ходу отвесил подобие поклона. — Глава Департамента городской стражи.

Фрол нахмурился, словно пытаясь вспомнить, а через миг его осенило. На лице мелькнуло этакое узнавание, но радость быстро сменилась хмурым недоумением. Король прямо-таки впился взглядом, а потом прозвучало странное, с резким переходом на «ты»:

— Слушай, а почему я тебя вообще назначил? Все говорят Грэм да Грэм, а я что-то не припомню, чтобы мы встречались. Твоих военных заслуг тоже не знаю. Так почему ты… — недоумение превратилось в лютое непонимание: — …почему ты здесь?

Мой рот приоткрылся буквой «о», а Грэм и ухом не повёл в сторону правителя. Главного стражника интересовал «третий»:

— Эй ты! Сними-ка капюшон!

Вот теперь «настоятель» среагировал и подпрыгнул. Он отскочил в сторону, а щупальца потянулись к провалу ещё яростнее, они по-прежнему жаждали прикоснуться к силе, которая сочилась из алтаря.

Но Грэм, что называется, не гордый — он лично подошёл и, сдёрнув капюшон, подтвердил все догадки. Действительно Тевлогий. Только состояние странное — глаза навыкате, красные, изо рта торчат клыки.

— Шшш-ррр! — выдал «святой» отец и попробовал отскочить от Грэма, но тот схватил служителя за горло.

Рядом охнули Фрол с архиепископом, ну а я потянулась к своей сорочке — поняла вдруг, что сидеть тут без одежды это совсем не то.

— Ррр-шшш! — Тевлогий забился в захвате. Впился в руку Грэма почерневшими ногтями, засучил ногами, и последнее привлекло особое внимание. Просто из-под мантии тоже лезли уже обретающие материальность щупальца, и я собралась крикнуть об этом Эйнардсу, но тот, видимо, и сам всё понял.

Грэм потянулся к рясе, раздался треск ткани, и нашим взглядам предстало необычное — козлиные ноги настоящего сатира.

Король с архиепископом ахнули снова, Тевлогий зашипел, а Грэм нахмурился недоумённо.

— Кто ты? — спросил Эйнардс у висящего над полом служителя.

Вместо ответа тот изогнулся и попробовал лягнуть…

Это было зря. Очень зря. Ведь Грэм душка, и лицо всегда доброе, а тут Эйнардса перекосило и глаза вспыхнули нечеловеческим светом. Я уже видела это свечение, но раньше оно было неагрессивным, а тут жутко стало вообще всем.

Следом налетел непонятный порыв ветра, волосы Грэма заколыхались не хуже тех щупалец, а сам Грэм как будто увеличился в размерах. Он убрал руку, но Тевлогий продолжил висеть в воздухе и дёргать ногами.

— Я требую ответа! — голос главного стражника тоже прозвучал необычно. Глубоко, властно и так, что пробрало до костей. — Кто ты, и что здесь происходит? Зачем ты пробрался в мой храм? Что с настоятелем?

Именно в этот миг я вспомнила то, что не желало вспоминаться ночью. Глаза. Горящие нечеловеческим светом глаза — то единственное, что доподлинно известно о божественных близнецах.