— Бывало, — подумав, ответил Виктор.
— Обижался на нее часто?
— В общем, часто, — опять не сразу ответил Виктор.
— И что это были за обиды? За что?
— Сейчас трудно вспомнить. Ну, например, она часто очень рано отправляла меня спать. Когда соберутся гости, она тут же звала няньку и меня уводили. Ну, я конечно, упирался, ревел. Часто, помню, вылезал из кровати, на цыпочках подкрадывался к гостиной и подглядывал в щелку. — Виктор усмехнулся, вспомнив, как это было.
— Спасибо, Виктор, достаточно. Татьяна Ивановна, за те годы, что вы были замужем, влюблялись в кого-нибудь еще?
Татьяна поперхнулась, закашлялась, Виктор с интересом взглянул на нее. Татьяна откашлялась:
— Я не понимаю, доктор…
— Что ж тут непонятного? Самый, знаете ли, элементарный вопрос.
— При ребенке…
— Это Виктор ребенок? — улыбнулся снисходительно Андрей Степанович. — Я в его возрасте на фронт ушел. Ну хорошо, если вы не хотите… Виктор, пожалуйста, посиди в этой комнате несколько минут, и тебя позову потом. — Андрей Степанович поднялся и открыл узкую боковую дверь — там была еще одна комната со столом, стулом и стеклянным шкафчиком с разными лекарствами. — Извини, пожалуйста.
Виктор пожал плечами, встал и прошел в комнату. Андрей Степанович вернулся на свое место.
— Скажем мягче, Татьяна Ивановна, романы были? Увлечения?
— Н-нет… — сначала неуверенно прошептала Татьяна, а потом решительно замотала головой: — Нет, нет!
— С вашей энергией, с вашей привычкой всегда быть в центре, быть лидером, с вашей потребностью всеобщего поклонения… — с сомнением говорил доктор, пристально глядя на нее. — Учитывая, что ваш муж часто находился в командировках…
— Нет, нет, нет! — почти закричала Татьяна и закрыла лицо руками.
В это время в двери повернулась ручка и на пороге кабинета возникла медсестра. Она открыла дверь своим ключом и растерялась, увидев в кабинете Андрея Степановича и женщину. И Андрей Степанович вздрогнул, вдруг закричал с исказившимся лицом:
— Кто позволил входить без стука?! Я работаю!
— Простите, Андрей Степанович, — смущенно забормотала медсестра. — Я думала, никого нет… мне журнал нужен. Извините, пожалуйста. — Она тихо закрыла дверь.
— Татьяна Ивановна, — вновь с холодной беспощадностью обратился доктор, — вас хоть однажды занимал такой вопрос — любит вас сын или нет?
— Не знаю… не очень… — глухо, не отнимая рук от лица, ответила Татьяна.
— Вы просто были уверены, что любит? — допытывался Андрей Степанович.
— Да…
— А теперь вам хочется, чтобы сын любил вас? Именно теперь?
— Да…
— А вы по-настоящему кого-нибудь любили? — так же негромко и бесстрастно спросил врач. — Чтобы без памяти… чтобы бежать хотелось хоть на край света за этим человеком, все бросить, от всего отказаться…
— Да… — со стоном проговорила Татьяна. — Отца Виктора.
— А потом?
— Не знаю…
— А вы не замечали за собой, что вас больше устраивает, что влюбляются в вас?
А вы, так сказать, выше этого? Принимаете чужую любовь как нечто обязательное. Наслаждаетесь ею, согреваетесь теплом чужого сердца, испытываете чувство мести за поруганную юношескую любовь. Вам никто не говорил об этом?