— Ну, конечно, были всякие трудности, но я справлялась.

— Вас не тяготило, что вы потом не работали? Как я понимаю, вы человек деятельный, инициативный, привыкли к положению первой ученицы, первой студентки. Так или не так?

— Пожалуй…

— Вас уважали друзья и сокурсники?

— Да.

— Завидовали?

— Пожалуй… было и такое.

— И вы всегда в силу этих обстоятельств были в центре внимания?

— Да…

— И вот вышли замуж, и муж лишил вас работы, так сказать, общественной деятельности. И вас не тяготил такой искусственный вакуум?

— То есть? Я занималась домом… сыном, мужем.

— У вас была помощница?

— В общем-то, да.

— Стало быть, особых хлопот ни дом, ни сын вам не доставляли, — все тем же бесстрастным голосом допрашивал врач.

— У матери всегда достаточно хлопот, — слегка обиделась Татьяна.

— У вас было много друзей?

— В основном это были друзья мужа.

— Кого больше? Мужчин или женщин?

— Наверно, мужчин.

— Подруги у вас есть?

— Н-нет.

— А в бытность в университете?

— Были, конечно. Потом мы расстались.

— Скажите, а вы не замечали за собой, что стремились в обществе занимать положение лидирующее? Быть, так сказать, душой компании?

— Трудно сказать со всей определенностью. Но похоже, что так.

Виктор слушал разговор со скучающим видом. Машинально сложил руки на груди, закинул ногу на ногу.

— Сядь нормально, Виктор, — тоном приказа произнес Андрей Степанович. — И прошу внимательно слушать, о чем мы говорим.

Виктор нехотя повиновался.

— И в университете, и потом, среди друзей мужа, вы всегда были в центре, душой общества. Юрий Николаевич говорил, что вы хорошо поете и играете на гитаре.

— Он сильно преувеличил, — улыбнулась Татьяна.

— И вам нравилось, что вы, молодая, красивая, умная и что все открыто восхищаются вами?

— Не знаю… Пожалуй, да.

— А маленький сын не раздражал вас? — неожиданно, будто выстрелил, спросил Андрей Степанович.

— Не понимаю, — нахмурилась Татьяна.

— Чем больше лет становилось сыну, тем больше — вам… Старость вещь неприятная, особенно для натур деятельных, эгоцентричных. Вас тогда не пугала старость?

— Не знаю… трудно сказать.

— Постарайтесь припомнить… какой-нибудь случай в жизни, когда вы вдруг посмотрели на себя в зеркало или услышали от кого-нибудь, что годы летят быстро, жизнь уходит и молодость тоже уходит.

И как это несправедливо… Неужели ни разу подобные мысли не приходили в голову?

— Приходили, конечно.

— И было страшно?

— Трудно сказать… пожалуй, да, было и страшно.

— А в связи с этим не вызывал ли у вас сын невольного, даже бессознательного раздражения одним своим присутствием? Тем, что его видят друзья мужа? И, глядя на него, могут судачить о вашем возрасте?

— Я не хочу отвечать на этот вопрос.

Он бестактен и неуместен, — резко ответила Татьяна, но тут же добавила: — Конечно, нет.

— Хорошо, — вздохнул Андрей Степанович и тоже закурил. — Вы прожили с мужем, если не ошибаюсь, больше пятнадцати лет?

— Да.

— Часто ли возникали ссоры и скандалы?

Никогда, — решительно и твердо ответила Татьяна.

— Скажи, Виктор, — вновь обратился к нему Андрей Степанович. — Ты в детстве часто ссорился с матерью?